Читать книгу - "Очнись, детка! Перестань верить в ложь о том, кто ты есть, чтобы стать той, кем тебе предназначено - Рейчел Холлис"

Впервые я попробовала алкоголь в возрасте пятнадцати лет. Звучит провокационно, но все не так страшно, как кажется. Однажды старшая сестра Кристина дала мне попробовать свой коктейль Кислый Мидори. Он был какого-то радиоактивного, неоново-зеленого, цвета и по вкусу слаще шоколадных трубочек. Мне казалось, что как только я сделаю глоток этой волшебной жидкости, сразу стану взрослой.

Второй раз это случилось в семнадцать. Мы с лучшей подругой Ким выпили полбутылки дешевой текилы на двоих. Она была цвета кленового сиропа – как ликер, на который могут купиться только подростки или моряки в отпуске. Через некоторое время все, что мы выпили, вышло обратно.

Мы думали, что умрем.

Мы чудом остались живы.

И чудо, что об этом не узнали наши родители и не прибили нас собственноручно.

Эти два события врезались в мою память, потому что были необычными. Я практически не пила алкоголь до двадцати лет, да и после делала это довольно редко. Конечно, у меня была бутылка Boone’s Farm, как и у прочих сбитых с толку студенток, но алкоголь не был моей страстью. На своей свадьбе я сделала всего лишь пару глотков шампанского, в медовый месяц попробовала несколько коктейлей, но это были милкшейки.

Я помню, как после нашей свадьбы мы с Дейвом ехали с вечеринки, а другая пара обсуждала, сколько вина они выпили. Тогда я сказала Дейву: «Слышал, сколько вина она выпила? Это же безумие!»

Я пребывала в башне своего замка из стекла и осуждала поведение тех, кого видела внизу.

А потом у меня родились дети, и алкоголь стал моим лучшим другом. Коктейли? Их делали мои любимые кузены, которых я видела только по праздникам. Это означало, что я могла наслаждаться ими только по особым случаям.

Это смешно и грустно, что до рождения детей я не знала, зачем люди пьют. А потом поняла, что опустошена, ошеломлена и вообще хожу по краю. Но бокал вина магическим образом спасает ситуацию.

Когда мои сыновья подросли, алкоголь стал часть моей жизни. Я приходила с работы, переодевалась в пижаму (потому что бюстгальтеры – дьявольское изобретение) и выпивала бокал вина, пока готовила ужин.

Когда я была подростком, посмотрела фильм «Кошка на раскаленной крыше»^[19] и влюбилась в Элизабет Тэйлор, Пола Ньюмана и их борьбу за южную плантацию. В киноверсии этой пьесы Брик стал алкоголиком. В одной из сцен он дерется с Биг Дэдди (роль которого играет Берл Айвз), утверждая, что ему нужно выпить. Он говорит о невероятном «щелчке», когда алкоголь улучшает его самочувствие.

Мой подростковый мозг думал, что Пол Ньюман преувеличивает значение этого «щелчка», что это нужно для драматизма. Но потом я начала пить каждый вечер после работы. Я ждала этого «щелчка» с каждым глотком. Между первым и пятым я начинала чувствовать себя расслабленно. К десятому – становилась хорошей матерью.

Один бокал вина постепенно превратился в два. Два бокала вошли в привычку, а на выходных их число возрастало.

Каждое утро я чувствовала тошноту или принимала ибупрофен, чтобы снять головную боль. Но списывала это на гормоны и недосыпание.

Я отказывалась признавать, что это похмелье.

На собраниях или рабочих встречах я брала себе бокал, как только входила в комнату. Я была уверена, что все делаю правильно. Ведь если я была расслабленной, разговор проходил очень хорошо.

Алкоголь придавал мне смелости.

Он убеждал меня в том, что я хорошая мама.

Помогал завязывать беседы с незнакомцами.

Делал меня сексуальной.

Избавлял от злости, страхов, равнодушия и нервозности.

Придавал жизни новый вкус.

Я пытаюсь вспомнить, в какой момент я поняла, что веду нездоровый образ жизни, но не могу этого сделать. Просто однажды поймала себя на мысли: «Мне нужно выпить».

Как писатель, я придаю словам большое значение. В тот день я осознала, что использовала слово: нужно.

Нужно. Необходимо.

Когда же алкоголь из приятного дополнения к жизни превратился в необходимость? Это было ужасно.

Ужасно, потому что у меня в роду было много алкоголиков и я не хотела повторять их судьбу. У меня началась ломка. Я перестала употреблять любые алкогольные напитки, чтобы доказать себе, что они мне не нужны.

Через месяц я поняла, что земля не перестала вращаться, и почувствовала себя более уверенно. Иногда я могу выпить бокал вина, но теперь у меня нет желания пить, чтобы побороть стресс.

А потом мы стали патронажными родителями.

Тем летом мы подписали все бумаги, чтобы наша семья стала участником патронажной программы в Лос-Анджелесе. Мы окунулись в нее с головой. Оглядываясь назад, я могу сказать: мы пребывали в эйфории от того, что можем быть полезными этим детям. Но нужно было сделать шаг назад, прежде чем соглашаться.

Мы были наивны и не знали, как тяжело нам дастся этот шаг. Что буквально за две недели количество наших детей вырастет с 3 до 5.

Это был хаос в самом прямом смысле этого слова. Мы с Дейвом включили режим выживания. Нашей единственной миссией было как-то организовать день пятерых детей с 6 утра до 8 вечера. Мы бегали по саду, прыгали на батуте и проводили долгие часы в бассейне. У нашей дочки были серьезные проблемы со здоровьем, а у ее сестры – тяжелая психологическая травма. Мы тысячи раз целовали их разбитые коленки и напоминали всем, как важно быть добрыми друг к другу, по меньшей мере 30 раз в день.

А когда все наконец засыпали, мы пили.

Мы пили водку.

Вино? Вино ушло в прошлое. Вино не соответствовало нашему уровню измотанности и страха. Водка стала моим вторым пилотом, и я была благодарна за то, что она присутствует в моей жизни.

Мы встречались с биологическими родителями и ходили по врачам несколько раз в неделю. Мы посещали центр семьи и боролись против несовершенной системы.

Как можно брать детей на встречу с родителями, которые как бы и не родители?

Как можно отказаться от половины субботы и ждать на детской площадке в Макдоналдсе наркоманов, которые могут появиться, а могут и нет, передавать им невинных детей и спокойно наблюдать за тем, как они сводят к нулю все старания, которые мы приложили к воспитанию девочек?