Читать книгу - "Я прав - вы заблуждаетесь - Эдвард де Боно"

С сигналами, поступающими в мозг, могут случиться три вещи. Эффект обширной водосборной площади может привести к возникновению определенного паттерна. Какой-то элемент ситуации может привлечь внимание (и привести к возникновению паттерна), а остальное просто игнорируется. Вся ситуация может быть рассмотрена с целью выявить в ней смысл. По мере того как мы становимся старше, сформированных паттернов становится все больше, поэтому факторы обучения и выявления смысла постепенно теряют актуальность.

Возможно, простейшим примером операции со смыслом является причинно-следственная связь. Если за чем-либо всегда следует нечто другое, мы склонны считать, что первое является причиной второго. Данный тип ассоциации естествен, и философ Кант был, вероятно, прав, предположив, что разум имеет в своем распоряжении некоторое ограниченное число способов сводить вещи вместе в смысловую ассоциацию. Причина и следствие составляют временную последовательность, которая может быть воспринята и воспроизведена в виде временной последовательности потока паттернов в мозге. Со временем такое естественное восприятие причинно-следственной ассоциации прочно утверждается как концепция, вследствие чего мы всегда и во всем пытаемся найти причину.

Работая врачом, я наблюдал, как многие пациенты, узнав о том, что они больны раком, прилагали массу усилий, чтобы отыскать в памяти событие, приведшее, по их мнению, к развитию данного заболевания. Это могло быть падение с высоты или длительный период переживаний. Доля правды в предположении есть — душевное состояние способно снизить эффективность иммунной системы. Все носит на себе отпечаток нашей потребности во всем отыскать причину.

Причинно-следственная связь — это связь событий через время. Группируя связанные между собой события, мы получаем узнаваемые объекты, ситуации, концепции. Повторное группирование объектов позволяет нам отделить повторяемый опыт от единичных, несвязных событий. Если в то же самое время мы изучаем язык, тогда опыт, описываемый нами с помощью языка, будет усваиваться лучше. Если принять галлюциноген, например ЛСД[20], мы сможем (посредством нарушения координации в нервных путях) изменить обычный порядок вещей, так что теперь объекты будут нам видны не как привычные вещи, но в виде геометрических форм и цветных образов или как-то иначе, раскрывая их внутреннюю суть, как сказали бы некоторые люди. То, что это мог бы быть занимательный эксперимент, возможно. Однако то, что это путь к глубже скрывающейся истине, всего лишь вопрос веры. Что более истинно: настроенное пианино или ненастроенное? На такую аналогию можно было бы возразить так: что лучше — пианино, на котором исполняется новое музыкальное произведение, или же пианино, на котором исполняют нечто давно известное?

Представьте себе, что на столе рассыпаны пластмассовые фигурки. Вы должны сложить их вместе, так чтобы в итоге получилось человеческое лицо или мост. Вы с тем или иным успехом справитесь с этим заданием. Если бы вам не давали четких инструкций, а просто предложили сложить фигурки вместе, чтобы получилась какая-нибудь композиция, вы просто подвигали бы фигурки по столу, пока не возникла бы какая-нибудь приемлемая картина, которую вы затем постарались бы довести до совершенства. Если бы вам она все же не понравилась или просто из творческого интереса, вы попробовали бы еще и еще раз. Возможно, если бы вы просто перемешали фигурки, у вас случайным образом возникло бы что-то подходящее (тут вы видите чью-нибудь голову, здесь ноги и тому подобное). В большинстве случаев вы двигали бы фигурками, пока что-нибудь не подвернулось, после чего постарались бы довершить картину.

Фигуркам не надо быть конкретными. Вы можете иметь набор абстрактных концепций, из которых пытаетесь составить целостную картину. Вы пробуете различными способами и каждый раз получаете другую картину. Если наблюдаете пустые места, пробелы, вы можете попробовать заполнить их новоиспеченной концепцией. Такого рода игра — это то, чем философы занимаются уже много веков, пытаясь построить картину мира. Этим же занимается каждый человек изо дня в день, однако менее помпезным образом.

Когда-то в истории Талейран (во Франции) и Меттерних (в Австрии) являлись двумя хитрыми противниками в дипломатических интригах и борьбе за влияние в политике, существовавшей в Европе в то время. Когда Талейран умер и эта новость достигла ушей князя Меттерниха, приближенные слышали, как он пробормотал: «Интересно, что он имел этим в виду». Все имеет свое значение, если мы считаем, что это действительно так.

Люди, которые часто обращаются к гадалкам или узнают судьбу у прорицателей, знают, что можно так вписать в свою жизнь внушаемые вещи, что прорицания будут казаться правдивыми. Обычно это вопрос того, на что обращать внимание, а что игнорировать; придавать значение тому, что в иных условиях вы просто не заметили бы; а также нередко речь идет о прорицаниях, реализуемых сами собой (если вам скажут, что вы вскоре встретите важного для вас незнакомца или незнакомку темной масти, вы начнете уделять такое пристальное внимание темноволосым людям, что в конце концов ваши с ними отношения могут стать по-настоящему особенными). Это не доказывает, что все гадалки — шарлатанки, а просто показывает, что разум имеет замечательную способность во всем находить смысл.

Естественная тенденция самоорганизующихся паттерн-систем, состоящая в достижении стабильного состояния, лежит в основе способности объединять вещи в одно смысловое целое.