Читать книгу - "Нелюбимая дочь. Как оставить в прошлом травматичные отношения с матерью и начать новую жизнь - Пег Стрип"

Из-за той значимости, которую имеют отношения с матерью, многим нелюбимым дочерям лишь в зрелые годы удается осознать, что им нанесена душевная рана. Некоторые только в 30, 40, 50, 60 лет, имея собственных детей и даже внуков, наконец начинают понимать, как повлияло и продолжает влиять на их жизнь материнское обращение в детстве. Другие, как я, например, в очень раннем возрасте приходят к мысли, что мать их не любит. Они «знают» это задолго до того, как могут выразить словами. Мне было не больше трех-четырех лет; к другим это понимание приходит в шесть, семь или восемь лет.

Однако раннее понимание необязательно дает преимущество, поскольку дети не представляют, почему мать эмоционально оторвана от них. Чаще всего они винят в проблемах себя, и все только осложняется. Кроме того, они не перестают пытаться «заслужить» любовь матери, но в глубине души понимают тщетность этих усилий и, став старше, начинают думать о том, почему так происходит. Обратите внимание на слово «начинают», поскольку это долгий процесс даже при участии психотерапевта.

Что мешает дочери осознать, что поведение матери жестоко и разрушительно – или, хотя бы, что оно намеренно? Отчасти, конечно, врожденная потребность в материнской любви и одобрении, присущая любому ребенку. Эта потребность, судя по всему, не имеет срока давности, она сохраняется и во взрослом возрасте, возможно, всю жизнь. Наряду с этим часто присутствует глубокий стыд из-за того, что ты не любима, и укоренившийся страх, что мнение матери о тебе справедливо. Этот страх – что мать права, что тебя, в принципе, невозможно любить – и сопутствующий стыд предопределяют отрицание. Отрицание заставляет искать объяснение отношениям с матерью или другую причину материнской нелюбви, кроме того, что ты ее недостойна. Поиск причины поддерживает танец отрицания. Как написала Кейт: «Я находила объяснения отношению матери ко мне вплоть до прошлого года, когда мне исполнилось 37 лет. Я хотела, чтобы ее обращение со мной имело приемлемую причину. Думаю, никому не захочется признавать реальность, когда так отчаянно жаждешь любви своей матери».