Читать книгу - "Пять историй болезни - Зигмунд Фрейд"

Ганс: “Да, и потому, что он сильно нагружен, и лошадям приходится так много тянуть, и они легко могут упасть. Когда воз пустой, я не боюсь”. Все это соответствует действительности».

И все же ситуация довольно неясна. Анализ мало подвигается вперед, и я боюсь, что изложение его скоро может показаться скучным для читателя. Но такие темные периоды бывают в каждом психоанализе. Вскоре Ганс совершенно неожиданно для нас переходит в другую область.

«Я прихожу домой и беседую с женой, которая сделала разные покупки и показывает их мне. Между ними – желтые дамские панталоны. Ганс много раз говорит “пфуй”, бросается на землю и отплевывается. Жена говорит, что он так делал уже несколько раз, когда видел панталоны.

Я спрашиваю: “Почему ты говоришь ‘пфуй’?”

Ганс: “Из-за панталон”.

Я: “Почему? Из-за цвета, потому что они желтые и напоминают тебе wiwi или Lumpf?”

Ганс: “Lumpf ведь не желтый, он белый или черный”. Непосредственно за этим: “Слушай, легко делать Lumpf, когда ешь сыр?” (Это я ему раз сказал, когда он меня спросил, почему я ем сыр.)

Я: “Да”.

Ганс: “Поэтому ты всегда рано утром уже идешь делать Lumpf. Мне хотелось бы съесть бутерброд с сыром”.

Уже вчера, когда он играл на улице, он спрашивал меня: “Слушай, не правда ли, после того как много прыгаешь, легко делаешь Lumpf?” Уже давно действие его кишечника связано с некоторыми затруднениями, часто приходится прибегать к детскому меду и к клистирам. Один раз его привычные запоры настолько усилились, что жена обращалась за советом к доктору Л. Доктор высказал мнение, что Ганса перекармливают, что соответствует действительности, и посоветовал сократить количество принимаемой им пищи, что сейчас же вызвало заметное улучшение. В последние дни запоры опять стали чаще.

После обеда я говорю ему: “Будем опять писать профессору”, – и он мне диктует: “Когда я видел желтые панталоны, я сказал ‘пфуй’, плюнул, бросился на пол, зажмурил глаза и не смотрел”.

Я: “Почему?”

Ганс: “Потому что я увидел желтые панталоны, и когда я увидел черные панталоны, я тоже сделал что-то в этом роде. Черные – это тоже панталоны, только они черные (прерывает себя). Слушай, я очень рад; когда я могу писать профессору, я всегда очень рад”.

Я: “Почему ты сказал ‘пфуй’? Тебе было противно?”

Ганс: “Да, потому что я их увидел. Я подумал, что мне нужно делать Lumpf”.

Я: “Почему?”

Ганс: “Я не знаю”.

Я: “Когда ты видел черные панталоны?”

Ганс: “Однажды давно, когда у нас была Анна (прислуга), у мамы, она только что принесла их после покупки домой”.

(Это подтверждается моей женой.)

Я: “И тебе было противно?”

Ганс: “Да”.

Я: “Ты маму видел в таких панталонах?”

Ганс: “Нет”.

Я: “А когда она раздевалась?”

Ганс: “Желтые я уже раз видел, когда она их купила” (противоречие! – желтые он увидел впервые, когда она их купила). “В черных она ходит сегодня (верно!), потому что я видел, как она их утром снимала”.

Я: “Как? Утром она снимала черные панталоны?”

Ганс: “Утром, когда она уходила, она сняла черные панталоны, а когда вернулась, она еще раз надела черные панталоны”.

Мне это кажется бессмыслицей, и я расспрашиваю жену. И она говорит, что все это неверно. Она, конечно, не переодевала панталон перед уходом.

Я тут же спрашиваю Ганса: “Ведь мама говорит, что все это неверно”.

Ганс: “Мне так кажется. Быть может, я забыл, что она не сняла панталон. (С неудовольствием.) Оставь меня наконец в покое”».

К разъяснению этой истории с панталонами я тут же должен заметить следующее: Ганс, очевидно, лицемерит, когда притворяется довольным, собираясь говорить на эти темы. К концу он отбрасывает свою маску и становится дерзким по отношению к отцу. Разговор идет о вещах, которые раньше доставляли ему много удовольствия и которые теперь, после наступившего вытеснения, вызывают в нем стыд и даже отвращение. Он даже в этом случае лжет, придумывая для наблюдавшейся им перемены панталон у матери другие поводы. На самом деле снимание и одевание панталон находится в связи с комплексом дефекации. Отец в точности знает, в чем здесь дело и что Ганс старается скрыть.

«Я спрашиваю свою жену, часто ли Ганс присутствовал, когда она отправлялась в клозет. Она говорит: “Да, часто он хнычет до тех пор, пока ему это не разрешат; это делали все дети”».

Запомним себе хорошо это вытесненное уже теперь удовольствие видеть мать при акте дефекации.

«Мы идем за ворота. Ганс очень весел, и, когда он бегает, изображая лошадь, я спрашиваю: “Послушай, кто, собственно говоря, вьючная лошадь? Я, ты или мама?”

Ганс (сразу): “Я, я – молодая лошадь”.

В период сильнейшего страха, когда страх находил на него при виде скачущих лошадей, я, чтобы успокоить его, сказал: “Знаешь, это молодые лошади – они скачут, как мальчишки. Ведь ты тоже скачешь, а ты мальчик”. С того времени он при виде скачущих лошадей говорит: “Это верно – это молодые лошади!”

Когда мы возвращаемся домой, я на лестнице, почти ничего не думая, спрашиваю: “В Гмундене ты играл с детьми в лошадки?”

Он: “Да! (Задумывается.) Мне кажется, что я там приобрел мою глупость”.

Я: “Кто был лошадкой?”

Он: “Я, а Берта была кучером”.

Я: “Не упал ли ты, когда был лошадкой?”

Ганс: “Нет! Когда Берта погоняла меня – но! – я быстро бегал, почти вскачь”.

Я: “А в омнибус вы никогда не играли?”

Ганс: “Нет – в обыкновенные возы и в лошадки без воза. Ведь когда у лошадки есть воз, он может оставаться дома, а лошадь бегает без воза”.

Я: “Вы часто играли в лошадки?”

Ганс: “Очень часто. Фриц (тоже сын домохозяина) был тоже однажды лошадью, а Франц кучером, и Фриц так скоро бежал, что вдруг наступил на камень, и у него пошла кровь”.

Я: “Может быть, он упал?”

Ганс: “Нет, он опустил ногу в воду и потом обернул ее платком”.

Я: “Ты часто был лошадью?”

Ганс: “О, да”.

Я: “И ты там приобрел глупость?”

Ганс: “Потому что они там всегда говорили ‘из-за лошади’ и ‘из-за лошади’ (он подчеркивает это ‘из-за’ – wegen); поэтому я и заполучил свою глупость”^[45].

Некоторое время отец бесплодно производит исследования по другим путям.