Читать книгу - "Наблюдая за мужчинами. Скрытые правила поведения - Андрей Ястребов"

Почти каждая девушка мечтает о мускулистом и сентиментальном олигархе и убеждена, что хороша своими недостатками. Нередко судьба мстит за это, насылая на девушку 30-летнего слезливого тунеядца-неврастеника, у которого если и есть что мускулистое, так это его собственные недостатки.

Озвучим справедливую мысль М. Мэйсона: «После тридцати ты начинаешь постепенно превращаться в собственного отца. Ты начинаешь сетовать на современную поп-музыку. Усаживаясь в кресло, негромко охаешь».

Еще лет пять назад ты иронично щурил глаза. Теперь тот же мимический жест скорее свидетельствует об испуге человека, зажмурившегося перед опасностью.

Послушай, что о тебе думает Чарлз Буковски: «Человеку старше тридцати нельзя доверять, в какой-то мере этот принцип верен – большинство людей к этому возрасту становятся продажными».

Социальная мудрость открылась тебе во всем ее неприличном великолепии. Не единожды ты процитируешь Тибора Фишера: «Несчастный по-настоящему – кто-то один. Где-то ходит такой человек, глобально прибитый жизнью. Потому что у всех остальных есть кого обосрать. Даже если ты в полной жопе, все равно где-то есть люди, которым значительно хуже. У самого распоследнего уборщика в самом засранном сортире в самой паршивой стране есть помощник, которому еще хуже, а у помощника есть помощник помощника, и так далее – по цепочке, и в конце концов должен остаться один человек, которому некого обосрать, и вот это уже кирдык».

Видимо, просто везде срабатывает один-единственный закон жизни: «Существует множество способов превратить человека в жертву. Самый эффективный – убедить его, что он жертва».

Некогда ты очень хотел выглядеть нахалом и досадовал на то, что о тебе думают иначе. Теперь тебе хочется, чтобы о тебе хотя бы думали, как – уже не важно. Раньше ты наобум и яростно бил по обстоятельствам и зачастую выходил победителем. Теперь в драке с жизнью, не сомневайся, расквашенный нос будет у тебя.

Прислушайся к рекомендациям героя Алана Камминга: «Где-то в районе тридцатника (и потом еще раз, уже после сорока) в жизни каждого человека наступает такой период, когда у него происходит критическая переоценка ценностей, и он либо что-то меняет в жизни, либо просто вносит какие-то коррективы, и это нормально, потому что такое бывает со всеми. Это «прописано» в гороскопе и обязательно произойдет, независимо от твоего желания или нежелания. Собственно, это вполне очевидно и без посредничества астрологии. Когда тебе исполняется тридцать – это и вправду серьезно. Как будто ты объявляешь: «Ну вот, теперь я взрослый. По-настоящему, взаправду. Даже если я веду себя инфантильно и покупаю себе куклы Бритни Спирс, я уже взрослый тридцатилетний дядька, и знаю, какой я на самом деле, и принимаю себя как есть, и вполне этим доволен. А если кому-то не нравится, это уже не моя проблема». В один действительно значимый день ты пройдешь что-то типа ускоренных курсов по предмету «Познай себя и прими таким, какой ты есть». Я прошел этот курс интенсивного обучения, и, наверное, поэтому мне стало легче. Обстоятельства не изменились. Изменилось мое к ним отношение».

Покинь чулан неприятностей, вырви с корнем дерево печали, к которому тебя привязала скука повседневности, выйди на свет, стань чуть вдумчивым и немного осторожным. Закрой бухгалтерию слез. Дай трезвую оценку самому себе – облапошенному и поколоченному каждодневностью.

Твой ровесник, герой Тибора Фишера, поставлен перед дилеммой. Его попросили описать весь свой опыт, все 32 года жизни на этой планете, в одном предложении. За десять секунд описать, чтобы сообщить человечеству некую вселенскую истину, ведь прожито немало. Герой пару секунд молчит, размышляет. А потом выдает: «Кошки, как правило, не любят, когда их сушат в микроволновке».

Парень, ты полагаешь, что мудрее этого дурика? Вряд ли.

Некоторые твои героические любовные истории можно пересказать одним предложением: они встретились у газетного киоска, потом в забегаловке выпили кофе, потанцевали, она пригласила к себе, затем в квартиру ворвался ее дружок, и вы подрались за ее честь. Иными словами, новая редакция Ромео и Джульетты. Браво, сексуальный титан! Тяготит лишь одно: запах пошлости произошедшего выветрится не скоро.

Том Роббинс знал, о чем говорил: «Поистине любовь движет мир. А вожделение, наоборот, останавливает. Любовь заставляет время бежать быстрее, а вожделение замедляет его, замораживает, убивает – но не транжирит, не проматывает впустую; просто уничтожает его, аннигилирует, удаляет из континуума, не позволяет своим рабам сделать ни шагу вдоль унылой темпоральной шкалы. Вожделение – это тысячетонная стрелка одометра на приборной панели абсолюта».

Тебе кажется, что ты пресытился женщинами. Глупец, ты просто устал от рецидивов своей собственной подростковой грубости. Пора срываться с иглы неразборчивой сексуальной зависимости и прочих дежурных стимуляторов. Об этом поподробнее.

Разумеется, ты и раньше впадал в депрессии. Но сейчас разговор идет о настоящей депрессии, всамделишной, о депрессии, которая обступает тебя наподобие густой мути. Ты чувствуешь, как она приближается, и знаешь, чем все закончится, но ничего нельзя сделать. Против этого ты бессилен. Теперь ты знаешь, как это бывает. Раньше ты думал, что, если тебя донимает депрессия, надо просто сходить в спортзал или прочесть умную книжку, из тех, которые носят названия «Вы одиноки. Вам тревожно и страшно…», теперь ты понимаешь: нет такой книжки, которая могла бы излечить от одиночества.

На любовном безрыбье ты непременно пристрастишься к чему-нибудь превратному, из серии «за неимением горничной имеют дворника» или из серии «если наутро не стыдно, значит, вечер не удался». Что касается первого, то тебе нужно понять очевидное. Секс – наркотик, но не панацея против нескончаемых душевных склок. Секс – это неплохое средство, чтобы убить скуку и спастись от одиночества. А любовь – это та награда, которая сама по себе убеждает в нужности жизни. Что же касается второго, то здесь отдельный разговор.

Когда ты пьян, процесс мышления идет нелинейно. Все происходит мгновенно, короткими вспышками, и у тебя просто нет времени впадать в интроспекцию. По всем ощущениям кажется, что ты говоришь и остроумничаешь непрерывно.

Здесь нужно свидетельство знающего человека: «То есть ты действительно говоришь непрерывно (насчет остроумия, поверь, не следует обольщаться), но и собеседник говорит непрерывно навстречу, и получается, что вы вроде как разговариваете друг с другом, но настоящего диалога нет, и поэтому ощущение отчужденности становится еще сильнее. Плюс к тому – странное восприятие смеха. Если что-то покажется смешным, ты не просто смеешься, а впадаешь в истерику. Причем смех рождается внутри, но воспринимается как бы извне, как будто это смеешься не ты, как будто смеется кто-то другой, а ты лишь имитируешь его смех». И не спрашивай почему, хотя бы потому, что тебя раздирает собственное несовершенство. Ты смеешься, пьешь, еще пьешь, но мысль так или иначе гложет тебя, обгладывает душу до костей: Александр Великий в этом возрасте завоевал весь известный тогда мир, Иисус закончил карьеру пастыря, Джон Леннон написал свои лучшие песни… А потом ты сидишь, уставившись на бутылку, разглядывая грёбаные остатки водки, а она корчит тебе рожи.