Читать книгу - "Что знают мои кости. Когда небо падает на тебя, сделай из него одеяло - Стефани Фу"

Я выпрямилась и откинула голову.

– Ммм… один!

– Что ж, похоже, у нас кончилось время, – вздохнула Элинор. – Подумайте об этом на неделе. Какие воспоминания вас по-настоящему тревожат? Если вы приведете пример того, над чем действительно хотите поработать, следующий сеанс мы посвятим работе с вибраторами и наушниками.

Когда я изучала ДПДГ позже, я узнала, что начинать можно с чего угодно. Можно перерабатывать любое воспоминание, которое вы хотите углубить, даже самое недавнее. Вовсе необязательно искать самое травматичное воспоминание. Некоторые считают, что начинать лечение комплексного ПТСР с поиска в шкафу самого страшного и глубоко закопанного скелета – плохая идея. В темном уголке можно найти страшного клоуна, и он начнет преследовать вас постоянно, омрачая повседневную жизнь. Можно найти то, что станет триггером и усугубит симптомы, или нечто настолько неприятное, что вы просто бросите терапию и никогда не вернетесь. Вот почему многие специалисты стараются выработать механизмы борьбы заранее, прежде чем пациенты погрузятся в воспоминания об изначальных травмах. Если в закоулках мозга вы найдете нечто страшное, у вас уже будут надежные приемы борьбы.

Но, начав работать с Элинор, я этого не знала. Выходя из ее кабинета и погружаясь в океан дорогих костюмов, я думала: «Ну как, черт побери, мне это вспомнить?» Панические атаки на работе казались мне тяжелыми. Расставание с одной из лучших подруг в прошлом году тоже было тяжелым. Но насилие в детстве стало уже старой шляпой. Может быть, где‑то в моей голове живут тяжелые моменты, которые я давно не вспоминала? Может быть, они – именно то, что мне нужно?

По дороге домой мой мозг перебирал травматичные воспоминания, как хлам в ящике стола. Я вытаскивала то степлер, то мухобойку. А может быть, игровой мобиль? Ха, не больше тройки! Домашняя работа в Малайзии? Занятия скаутов? Когда человеку тяжело, мысли несутся вскачь, а сердце начинает колотиться. Когда я чувствовала, что моя неумеренная разговорчивость раздражает бойфренда, мозг мой мгновенно давил на газ. Немного странно, что такой реакции не возникает, когда я оживляю самые страшные моменты жизни. Я закрыла глаза и представила ножи, ожоги, палки. А потом открыла глаза и проанализировала свое состояние. Полная хрень. Разве что я немного проголодалась.

Я искала объяснение. Может быть, я недостаточно хорошо оживила в памяти эти воспоминания, чтобы они причинили мне боль? Вспоминая каждое событие, я оживляла моменты, чувства и образы. Иногда я даже вспоминала, как долго это длилось. Но я помнила лишь несколько предложений из многочасовых избиений. Помнила руки матери, ее тело, но не могла вспомнить ее лицо. Я не могла вспомнить, как она выглядела без макияжа. Не могла вспомнить, как она плакала. Может быть, чтобы вернуться к конкретному воспоминанию и сделать его предельно детализированным, мне нужно найти триггер для себя. И я точно знала, как это сделать.

Глава 17

«Дорогую мамочку» я впервые увидела, когда мне было четырнадцать. Я просто переключала каналы, сидя на диване. Фильм шел, и я сначала сползла на пол… потом выбралась в коридор… потом поднялась по ступенькам… Досматривала фильм я из самого дальнего угла. А потом мне пришлось лечь в постель, потому что увиденное на экране абсолютно точно отражало мою жизнь. К тому моменту мама уже несколько месяцев как ушла, но, когда я смотрела фильм, она вернулась. Фэй Данауэй, белая актриса из совершенно другого времени, идеально повторяла слова моей матери. Я видела ее выражение, ее призрачно белые маски из крема для лица. Я спряталась под одеялом, дрожа всем телом, и только тогда я поняла, что на самом деле моя мать не вернулась.

И вот солнечным днем, за два дня до следующего сеанса ДПДГ, я загрузила «Дорогую мамочку». С тем же успехом я могла бы зажечь свечи и нарисовать под своим ноутбуком пентаграмму. Мне нужно было вызвать дух матери. И я нажала кнопку «Пуск».

Фильм этот довольно мрачный и зловещий с самого начала. Я изо всех сил искала важные ключи в каждой сцене. По большей части фильм посвящен голливудским сплетням, но некоторые моменты затрагивали в моей душе очень тонкие струны. Когда Джоан Кроуфорд начинает ревниво соревноваться со своей дочерью Кристиной в бассейне. Когда настаивает на том, что Кристину не следует баловать. Когда проявляется ее одержимость чистотой и порядком. Но по-настоящему я напряглась в самой знаменитой сцене. Сцене с проволочными вешалками. Я знала, что со мной происходило то же самое.

Когда Джоан находит проволочную вешалку, она не просто кричит или ругается. Нет, женщина истерически визжит, на пределе голосовых связок. Каждый звук длится секунды: «НЕЕЕЕЕЕТ… ПРОВОЛОЧНЫЕ ВЕЕЕЕЕЕШАААААААЛКИ!» Я помнила руки, помнила, что вся сцена казалась подавляющей и беспорядочной. Помнила ощущение свиста, с которым вешалка рассекала воздух, помнила боль на коже, но… я не могла вспомнить звук голоса матери. Если она действительно визжала на меня на пределе связок, это должно было звучать именно так. «Так громко, – записала я в блокнот. – Действительно ли это было так громко?»

Далее на экране разворачивается настоящий кошмар. Джоан избивает дочь вешалкой, потом тащит ее в ванную и засыпает все вокруг мыльным порошком, не переставая визжать. Критики не оценили эту сцену, сочли, что Данауэй визжит слишком мелодраматично и неестественно. Роджер Эберт написал, что от фильма у него «мурашки по коже» в плохом смысле слова. Сама Данауэй сожалела об участии в картине, сказав, что получился какой‑то театр кабуки. Но для меня все выглядело абсолютно реально.

Самая знакомая часть сцены – самый конец, когда Джоан оставляет Кристину в ванной в одиночестве. Она сидит в полном потрясении. Когда происходит такое, не остается места для несправедливости или недоверия – речь идет о простом выживании. Как успокоить монстра? Как усмирить его гнев? Но когда все кончается, в полной тишине тебя охватывает скорбь. «Господи Иисусе», – тихо шепчет Кристина. Я вспомнила множество абсолютно таких же моментов в собственной жизни. Минуты, когда монстр удаляется и у тебя есть немного времени, чтобы оценить произошедшее – рассыпанный повсюду порошок, обрывки кружева с платья на полу. Сидишь и осознаешь, какое же дерьмо твоя жизнь. А потом собираешься, убираешь мусор и притворяешься, что все в порядке.

Смотря фильм, я не плакала. У меня не случилось панической атаки. Я сделала необходимые заметки, закрыла ноутбук и пошла к Джоуи.

– Нам нужно заняться подготовкой, если мы хотим устроить вечеринку, – тихо произнесла я.

Но я продолжала думать о громкости. Здесь есть с чем работать.

В понедельник я