Читать книгу - "Мама Мальчишек. Уроки выживания среди мужчин - Ханна Эванс"

– Конечно, – отвечает он и выжимает до упора педаль газа.

– Ой-ой-ой… Не так быстро! Помедленнее! – вскрикиваю я.

Мой несчастный супруг еще не догадывается о том, какая участь его ожидает. Что бы ни сделал Будущий Отец для этой одуревшей от гормонального всплеска Будущей Матери в ближайшие двенадцать часов – вернее, двенадцать лет, – ему суждено слышать в ответ лишь упреки.

Страшная правда жизни откроется ему очень скоро.

Спустя десять часов и сорок три минуты.

На меня смотрят иссиня-черные, исполненные первобытной чистоты и глубины глаза. Я изумленно вглядываюсь в них. Предельно сосредоточившись, беру в руки голенького новорожденного, стараясь не причинить боль хрупким длинным ручкам и лысой головке. С жадностью прижимаю к себе скользкое тельце и, завороженная, наблюдаю за тем, как поднимается и опускается впалая грудка. Поднимается и опускается.

Мама? Я? Да, есть от чего содрогнуться.

Я – мама.

Взгляд еще плохо фокусируется, но я рассматриваю своего первенца. Вот пуповина, она пульсирует; младенческий животик в пятнах йода; а дальше…

И тут я вижу его. С ума сойти. Пенис. ОН.

Вздернутый, нахальный, бесстыжий. И на меня нисходит прозрение. Да, я только что стала мамой. Но самое невероятное и слегка пугающее – что я стала мамой… мальчишки. Всего за одну ночь, показавшуюся мне вечностью, я стала… МАМОЙ МАЛЬЧИШКИ.

Обычный вечер вторника, восемь месяцев спустя. Мой эпизодически появляющийся дома муж гладит свои форменные рубашки. Я не берусь за такую работу, потому что только он умеет так отутюжить складки, чтобы они кололись не хуже моих острот, едких от хронического недосыпа, и я с удовольствием умываю руки. В любом случае у меня сегодня вечером есть дела поважнее. Подхватываю косметичку и незаметно проскальзываю в туалет.

Через несколько минут я снова рядом с мужем.

– Вот, – без подготовки объявляю я и неуклюже помахиваю перед лицом новоиспеченного Отца Мальчишки пластиковой полоской. Пластиковая полоска, еще недавно совершенно безобидная, теперь помечена не одной, а сразу двумя пророческими голубыми полосками. – Вот, – повторяю я.

Обычно невозмутимый, Отец Мальчишки осторожно опускает утюг, чуть заметно бледнеет и… крепко-крепко обнимает меня. И тут мы оба начинаем смеяться – безудержно, неистово, почти истерически. Сверху доносится возмущенный вопль. Это наш младенец, Разумник, – а мы-то думали, что он крепко спит. Я вырываюсь из объятий мужа и бросаюсь к сыну.

– Капризничай, пока можно, – тихонько шепчу я, поднимая сынишку на руки. – Потому что недолго тебе оставаться в этом замке единственным королем!

Спустя семь месяцев на сцене появляется второй претендент на королевский престол. Он родился «в сорочке», но легкие, слава богу, целы и невредимы.

– Говорят, это большая удача, когда ребенок рождается без разрыва мембраны, – сообщила мне Старшая (бездетная) Подруга, выкладывая на прикроватную тележку огромную коробку шоколадных конфет и с некоторым беспокойством оглядывая меня и мое потомство.

Разумник в экстазе оттого, что снова может сидеть на мне верхом, а не моститься осторожно возле необъятного живота. Судя по всему, конфетам он рад больше, чем появлению на свет братца Бинома. Он тянется к коробке – и трюфели вместе с тележкой отправляются в полет к соседней палате. Медсестра, оказавшаяся в дверях, чудом избежала прямого попадания.

– Ты уверена, что справишься? – спрашивает подруга, одной рукой придерживая расшалившегося пятнадцатимесячного мальца, а другой поглаживая щечку новорожденного.

– Справимся. Мальчики, правда ведь справимся? – пропела я.

Закись азота улетучивается не сразу, и должно пройти время, чтобы эйфория улеглась.

Судя по датам, зачатие нашего третьего ребенка произошло, когда мой муж был в море. Но если в вопросах глажки он перфекционист, то в подсчетах, очевидно, дал промашку; да и я вынуждена признать, что с датами какая-то путаница. Впрочем, научная точность – не мой конек.

На УЗИ в двадцать недель я отправляюсь вместе с мальчишками.

– Бог мой, да вам некогда скучать! – с завистью восклицает невозможно молодая и на редкость проницательная врачиха, обмазывая меня гелем.

Я слишком измотана, чтобы комментировать ее справедливое умозаключение, поэтому просто лежу на кушетке и наслаждаюсь горизонтальным положением. Мое измученное тело, думаю я с отчаянием и гордостью, закалилось лучше, чем правительство в постоянной схватке с инфляцией. Я уже не помню, что такое «нормальное телосложение».

– Так… Вот он… Похоже, все отлично. Сейчас проведем кое-какие замеры…

– Он? – подаю я голос и напрягаю все брюшные мышцы, чтобы оторвать голову от подушки. – Вы сказали «он»?

– Я так сказала? Прошу прощения. Я всегда говорю «он». Вы хотите знать пол малыша?

Мы переглядываемся с Отцом Мальчишек и дружно киваем. Этот вопрос в отличие от слегка незапланированной беременности мы обсуждали подробно – благо бессонных ночей выдалось немало.

Перед рождением Разумника и Бинома мы не хотели заранее узнавать пол ребенка. Не хотелось портить сюрприз. Но на этот раз все по-другому. Сейчас я уже не испытываю потребности в новых сюрпризах: как истинный бойскаут, я предпочитаю девиз «будь готов».

Каков бы ни был ответ, мне лучше знать его сейчас, пока я в своем уме и способна держать себя в руках. Потом мне будет сложнее пережить стресс. Организм просто не справится с эмоциональным потрясением. В глубине души, втайне тоскующей по дочке, я знаю, что рискую поддаться унынию, когда все вокруг будут ждать от меня восторга. Поэтому мне необходимо знать правду – и сейчас же.

Задолго до своего четвертого дня рождения я начала выпрашивать у родителей пупса «Крошечные слезы». Я страстно мечтала об этой круглолицей кукле, которая плакала «настоящими» слезами и писала «по-настоящему» из крохотной дырочки. Мне хотелось нянчить ее, наряжать, гладить ее платиновые синтетические волосы. Я гордо возила мою красавицу в коляске и баюкала по вечерам, напевая песенки, которые пела мне мама. Я любила ее больше жизни, мою куклу по имени Кэти.

Когда мне исполнилось шесть, Кэти получила отставку. Потому что ее место заняла Синди. Это была красотка с невероятно длинными ногами и роскошными локонами, в полосатом желто-оранжевом спортивном костюме и каучуковых красных туфельках на опасно высоких каблуках. В моем «домике» под кроватью мы с Синди за неимением у меня сестер быстро стали закадычными друзьями. Мы говорили о лошадях, сплетничали про «лучшую подругу» (подруги постоянно менялись), обсуждали моего несносного Старшего Брата, который терпеть не мог девчонок. Он не выказывал ни малейшего интереса к Синди. К счастью, это было взаимно. Синди целиком принадлежала мне.

Царствование Синди оказалось непродолжительным. Потому что незадолго до моего седьмого дня рождения силиконовую Синди вероломно сместила настоящая Ребекка. Ребекка – младенец с большими круглыми глазами и румяными щечками – была моей скандинавской кузиной, и в то лето ей требовалась настоящая нянька. В моем лице.