Читать книгу - "Виртуальные войны. Фейки - Георгий Почепцов"

По этой причине возникают попытки разработки контрстратегии, даже сегодня. Странный набор академических институтов Новосибирска стал в 2015 г. работать над технологией предотвращения цветных революций. Все это институты, которые никогда не работали в сфере социальных наук. Это Институт цитологии и генетики СО РАН, Институт вычислительной математики и математической геофизики СО РАН, Институт физиологии СО РАН и Институт математики СО РАН.

Директор первого из них Н. Колчанов говорит, что началась разработка «технологии моделирования поведения людей», призванная противодействовать «западному влиянию на поведение граждан России». Влияние Запада «направлено на расшатывание устойчивости общества». «Возникла возможность управления общественным мнением. А если эта революция управляемая, то она называется „цветной революцией“… Есть технологии, позволяющие провести переполюсацию мнений от состояний „немыслимо“ до состояний „так должно быть“. Для нашей страны сейчас одной из самых важных задач является создание механизмов, которые позволили бы нам выйти из-под контроля тех, кто на нас оказывает это воздействие»^[243].

Еще две цитаты из выступления директора института цитологии и генетики: «Сейчас исключительно высокие скорости движения информации. Каждый человек находится в мощном информационном потоке, в котором он должен выбирать свою позицию — что хорошо, а что плохо, что добро, а что зло. В этих условиях возникла возможность управления общественным мнением. Предположим, есть группа, А — эти люди считают, что небо должно быть синим, и есть группа Б — те, кто думают, что хорошо, когда небо голубое, и есть группа нейтральных, тех, кто соглашается с А и Б одновременно. Людей с устойчивым мнением, которые будут в любых обстоятельствах отстаивать свою точку зрения, как правило, всего 3–4 %. Но если, например, в группе, А эту подгруппу жестких носителей идеи искусственно „подкачать“, увеличить ее до 10 %, то количество людей, имеющих мнение А, резко вырастет. Это и есть то, что называется революцией мнения. Если эта революция управляемая, то она называется цветной революцией»^[244][245].

И еще: «Современная цивилизация характеризуется несколькими базовыми особенностями, которых раньше не было. Например, концентрация огромной части населения в городах. Как следствие, высокая плотность контактов, межличностных взаимодействий и существенно более высокая скорость распространения информации благодаря интернету и телевидению. Для общества роль иммунной системы играет когнитивное окно. Когнитивное, то есть связанное с познанием, а „окно“ в данном случае — это некоторые границы, круг понятий, которые в обществе остаются неизменными. И если человека пытаются убедить в том, что черное — это белое, то он просто блокирует эту информацию. По разным причинам — психоэмоциональным, семейным — у человека может произойти слом когнитивного окна. Снимается блокировка и информация о том, что черное — это белое, проникает в сознание. Есть технологии, позволяющие провести переполюсацию мнений от состояния „немыслимо“ до состояния „так и должно быть“, а взлом информационного поля на уровне стран приводит к тому, что принято называть „оранжевой революцией“. Для нашей страны, да и для всего человечества, сейчас одной из самых важных задач является создание механизмов, которые позволили бы нам выйти из-под глобального контроля тех, кто на нас оказывает это воздействие».

Поднялся понятный скандал, ведь Новосибирск даже в советское время был очень свободолюбивым городом. Но на защиту поднялся зам. директора института генетики, заодно раскрыв, что на конференции присутствовали ученые Института теплофизики СО РАН, Института гидродинамики имени М. А. Лаврентьева СО РАН и Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН^[246].

Предложенная модель ясна — довести количество «правильно» думающих до 10 %, а дальше, как давно отмечено, идея зашагает сама без поддержки. Теория распространения инноваций Роджерса говорит о 10–25 %^[247][248]. Интересно, что у него появилась также теория превентивных инноваций^[249]. Как превентивные инновации он рассматривает такие новые идеи, которые вводятся в одной временной точке, чтобы избежать последствий в другой последующей временной точке.

Но, по сути, порог в 10–25 % делают сегодня и без ботов, ведь телевидение как раз «накачивает» правильными шаблонами, получая в результате явно больше процентов. А российское телевидение остается основным источником информации для жителей^[250]. Оно находится первым по уровню доверия, получив 59 % граждан. На втором месте интернет-издания с 20 %, на третьем — друзья и родные (12 %).

Наиболее объективную информацию, по мнению опрошенных, телевидение дает о внешней политике (так считают 58 %), о внутренней политике (27 %), о «жизни простых россиян и общества» (по 25 %). Как видим, разрыв между ТВ и Интернетом троекратный.

Л. Гудков, возглавляющий Левада-центр, следующим образом объясняет эффективность российской пропаганды, то есть реально российского телевидения, поскольку других более мощных источников пропаганды нет: «Почему пропаганда так эффективна? Потому что она ничего не придумывает (на это она не способна), она говорит то, что люди хотят слышать, она использует те стереотипы массового сознания, которые уже давно существуют, а потому воспринимаются как само собой разумеющаяся реальность. Что наши люди знают (могут знать) о действительности американской жизни, о резонах американской политики? Очень мало или ничего. Американцам приписываются привычные и потому понятные мотивы действия наших государственных мужей — от членов брежневского Политбюро до Жириновского или Лаврова. На них проецируется вытесняемая оценка самих себя. Когда мы вот так спрашиваем, а как, по-вашему мнению, люди на Западе относятся к России? И большинство говорит: с презрением, нас не уважают, либо безразлично. А как в России относятся к Западу? До Крыма — большая часть говорила: с симпатией, интересом, с уважением. Сегодня: в лучшем случае — без особых чувств, спокойно, а чаще — враждебно, неприязненно. Другими словами, воображаемому Западу (виртуальным США, Европе) приписываются внутренние вытесняемые самооценки нас самих»^[251].