Читать книгу - "Психохирургия – 3 и лечение с ее помощью самых тяжелых и опасных болезней души и тела - Александр Михайлович Васютин"

Когда она утром пришла в себя, то ничего не помнила о том, что было. Но поняла, что ее в бессознательном состоянии использовали вполне определенным образом. И где-то через неделю у нее появились описанные нарушения психики!

Я срочно вылетел в Германию и в течении 10 дней по два раза в день делал сеансы гипноза с нейро-лингвистическим программированием. Голоса постепенно ослабевали и наконец полностью угасли. Настроение улучшилось, страхи полностью прошли. И она вновь стала такой, как была — жизнерадостной и ветреной девчонкой. Она уехала в Англию и живет там до сих пор. Она вышла замуж, родила ребенка. С тех пор прошло 12 лет и голосов больше не было! Правда, она один раз приезжала в Москву на поддерживающее лечение.

Таким образом, если стоять на радикальных позициях, то шизофрения тоже является психосоматическим расстройством. Ведь известны случаи, когда при пожаре в психиатрической больнице пациенты выходили из апато-абулического состояния. И спасали имущество, других пациентов, проявляя при этом достаточно сильные эмоции. А потом опять постепенно уходили в себя от невыносимой реальности.

Многие годы в психотерапевтической среде бытовало мнение, что лечить шизофрению при помощи психотерапевтических методик категорически непозволительно. Мотивировалось это тем, что такой больной может вплести психотерапевта в свой бред с непредсказуемыми последствиями. И я думаю, что это мнение появилось только потому, что таких пациентов пытались лечить при помощи насильственной методики — императивного гипноза.

Я считаю, что человека, больного шизофренией, вполне можно (и НУЖНО!) лечить при помощи современных психотерапевтических методик. При шизофрении человек уходит из реального мира из-за разочарования в прежних ценностях. Надо найти для человека новые ценности, ради которых стоит жить во внешнем мире. И с помощью Машины времени уничтожить те события жизни, которые спровоцировали шизо-аффективные реакции.

Но в этом деле есть одно очень серьезное ограничение: у пациента с этой болезнью не должно быть поражено ядро личности. Если оно не поражено, то такие больные чувствуют шизофренические симптомы как что-то тягостное, чуждое их личности, которое управляет их реакциями и эмоциями и от которых они сами не могут освободиться. И им вполне можно помочь!

А вот если у человека поражено ядро личности, он сам не осознает своей болезни, хотя всем окружающим это не только прекрасно видно, но и вызывает необходимость его изолировать от общества. У шизофреника с поражением ядра личности умирает Внутренний Ребенок. Или же полностью выходит из-под контроля, что проявляется в гебефрении. И такому человеку помочь почти невозможно. Хотя, конечно же, даже такая форма шизофрении — не приговор на всю жизнь. Это я понял на примере лечения одного своего пациента.

Однажды, ко мне приехала на консультацию мать со своим сыном. Он страдал простой формой шизофрении, то есть не контактировал с внешним миром, был апатичен, абсолютно безынициативен. И на консультации он не проронил ни одного слова, сидел с полузакрытыми глазами и что-то бормотал. Все мои ухищрения по привлечению его внимания закончились провалом.

После получасовых мучений я повернулся к матери и сказал, что ничем не могу помочь — психотерапия должна проводиться хоть в каком-либо контакте с личностью человека, пусть даже он будет формальным. Но мать заплакала и сказала, что я являюсь их последней надеждой, что им сказали, что только я таких больных лечу, и так далее и тому подобное.

Я все равно попытался отказать им, так как на тот момент не видел никаких перспектив относительно этого мальчика. Но мать меня уговорила и я все-таки взял его на лечение без всякой гарантии. Он подчинялся прямым приказам (говоришь ему: «Ложись!» и он ложился). Поэтому я вводил его в гипнотическое состояние и делал те техники, которые я обычно с такими пациентами делаю.

Естественно, никаких результатов от своих сеансов я не увидел. Но я заметил, что мальчик очень ухожен: чистый, с подстриженными волосами и ногтями, отутюженной одеждой и так далее. И я понял, что мать очень заботится о нем, что в случае с такими больными бывает редко. И я, сделав технику, поворачивался к матери и давал четкие инструкции — что и как ей надо изменить в отношении к ребенку, какие воспитательные приемы применять, чтобы стимулировать его к выходу из себя.

Они уехали и я много лет не знал о судьбе этого мальчика. Но как-то мать позвонила мне и попросила, чтобы я полечил еще одного такого же ребенка ее знакомой. Я же сказал, что зачем я буду брать такого ребенка, если я не смог помочь ее ребенку. И она мне сказала: «Вы знаете — где сейчас Василий? Он учится в институте!» Я думаю, что мать осознала и изменила некоторые аспекты своей жизни. И состояние ребенка улучшилось.

При работе с пациентами, у которых есть бредовые установки, сверхценные идеи или же галлюцинации, очень важно добиться критики к этим состояниям. Если это вам удастся — считайте, что вы уже на 50 процентов вылечили своего пациента. Дело в том, что эти люди искренне уверенны, что их преследуют, что вечный двигатель можно построить, что голоса, которые они слышать из соседней квартиры — реальны (и т. д. и т. п.). При наличии подобных бредовых установок необходимо, чтобы человек своим голосом ответил — да, мои страхи были не верными, мне КАЗАЛОСЬ!

У меня была пациентка, которая жаловалась на то, что ее преследуют неизвестные люди в метро — куда бы она ни пошла, они следуют за ней, постоянно меняются, чтобы она ничего не заподозрила. Также ей казалось, что в квартире на пять этажей выше той квартиры, в которой она живет, есть несколько человек, которые говорят о ней, осуждают ее.

Эта квартира тоже принадлежала им, и она неоднократно поднималась вверх, чтобы поговорить с этими людьми. Но, естественно, никого там не обнаруживала. Когда я ей указывал на это, она объясняла, что они как-то узнавали, что она поднимается на лифте и успевали убежать.

Когда я пытался объяснить, что если она не слышит, как разговаривают люди в квартире на этаж выше, то она никак не может слышать разговаривающих людей на пять этажей выше, она замолкала, долго думала, а потом говорила: «А вдруг это возможно?» Тогда я сказал ей, что это ей только кажется, что это на самом деле галлюцинация! И что если она будет упорствовать в этом своем мнении, то это будет говорить, что она психически больна. И только после этого она согласилась,