Читать книгу - "Символическая жизнь - Карл Густав Юнг"

По поводу женщины сновидец ответил: «Это моя прачка». Его прачка была вдовой, старомодной, необразованной, жившей, естественно, более примитивно, чем он сам. Поскольку клиент принадлежал к интеллектуальному типу, его чувственная сфера играла второстепенную роль. Поэтому чувство как таковое было малодифференцированным и по своему уровню соответствовало чувственной сфере прачки. Пытаясь произвести впечатление на прачку, сновидец, по сути, воздействовал на Лейпциг.

По поводу поездки он заметил: «О, это моя цель. Я хочу пойти дальше и получить кафедру». Налицо безудержное стремление, глупая попытка, горная болезнь; он хочет взобраться слишком высоко. Его чувство было глубоко подавлено и поэтому не содержало верных оценок, оставаясь слишком наивным. Крестьянка ассоциируется с собственной матерью. Есть много способных, интеллигентных людей со слабо развитой дифференциацией чувств, вследствие чего само чувство находится под влиянием материнского, оно идентично материнскому. Такие люди несут в себе много материнских свойств в чувственной сфере; они очень любят детей, внутреннюю обстановку дома, красивые комнаты и старые дома. Иногда случается, что, достигнув сорока, эти индивиды обнаруживают мужское начало, и здесь их поджидает психологический конфликт.

Таким образом, мужские чувства оказываются, так сказать, женскими и, как таковые, возникают и проявляются в снах. Я обозначаю их термином анима, поскольку эти чувства оказываются персонификацией нижних подчиненных функций, связывающих человека с коллективным бессознательным. Коллективное бессознательное в мужчине, как целое, представлено в женской форме. У женщин оно возникает в мужской форме и представлено анимусом.

На мой вопрос, что пациент имеет в виду, когда говорит, что крестьянка находилась под сильным впечатлением от плана поездки, он сказал: «Это следствие моего хвастовства. Я люблю прихвастнуть перед людьми, чтобы показать, кто я есть; люблю быть в центре внимания, когда общаюсь с малообразованным людом. К несчастью, мне почти всегда приходится быть в окружении малокультурных людей». Когда человек возмущается примитивностью окружающей среды и чувствует, что он много выше людей своего круга, то его внутренняя среда непроизвольно проецируется во внешнюю, и он начинает замечать в ней то, что должен был бы видеть в себе самом. Вместо слов: я помню о том, что мое окружение ниже меня, он должен был бы сказать: я вижу, что мое собственное внутреннее содержание явно ниже нормы. Правильными оценками он не располагает и неполноценен в чувственной жизни. В этом и состоит его проблема.

Но вернемся к сюжету сна. «В этот момент он выглядывает из окна и видит крестьян, собирающих сено». Это вновь образ чего-то, что происходило у него в прошлом. Он возвращает его к схожим картинам и ситуациям. Лето, и нужно встать рано и идти ворошить сено целый день, может, придется остаться на вечер. Конечно, это простой, честный труд, и им заняты все простые, честные люди. Он вспоминает, что у него в кабинете есть картина, висящая на стене и изображающая крестьян, собирающих сено. «Вот это и есть происхождение образа в моем сне».

Следующая часть сна более затемнена: появляется краб-ящерица. Я спрашиваю, откуда он мог появиться. «Это мифическое чудовище, которое пятится задом. Откуда он мог появиться во сне, я не знаю, наверное, из сказок или чего-то в этом роде». То, что он вспоминал до этого, являлось вещами, которые любой из нас может встретить в реальной жизни, предметами, реально существующими. Что касается краба, он в реальной жизни невозможен, это архетип. Аналитик, имея дело с архетипом, прибегает к размышлению. Имея же дело с личным бессознательным, непозволительно слишком много придумывать и добавлять что-либо к ассоциациям пациента. Можете ли вы что-либо прибавить к личности другого? Вы же сами по себе тоже личность. Другой человек живет своей собственной жизнью и собственным разумом, поскольку он личность. Но в той степени, в какой он рядовой индивид, особь, он обладает базовыми структурами разума, сознания, и здесь я уже могу начать рассуждать, становиться его партнером. Я даже могу обеспечить его необходимым контекстом, которого у него нет; он не знает, откуда появился краб, и не понимает, что все это означает, а я знаю и могу снабдить его этим знанием.

Я указал ему, что мотив героя часто появляется в снах. У него есть героическая фантазия о себе, проявившаяся в последнем сне. Он везде герой – и в длинном пальто, и с грандиозным планом, герой, когда умирает на поле боя в сражении неподалеку от лечебницы св. Якова. Он собирается показать миру, кто он таков, и, конечно, он герой, когда побеждает чудовище. Мотив героя неизменно сопровождается мотивом дракона: дракон и герой, борющийся с ним, – две фигуры одного и того же мифа.

Здесь дракон появляется в образе краба-ящерицы. Само по себе это, конечно, не объясняет того, что выражает дракон как образ его психологической ситуации. Поэтому последующее разворачивается вокруг чудовища. Когда оно движется сначала налево, а потом направо, у сновидца возникает впечатление, что он стоит на углу, который замыкается на нем наподобие раскрытых ножниц. Это может стать фатальным. Он читал Фрейда, и, в соответствии с его позицией, рассматривает ситуацию как желание инцеста: чудовище на поверку оказывается матерью, угол раскрытых ножниц – ноги матери, а он, стоящий между ними, является только что рожденным или намеревающимся вернуться назад.

Как это ни странно, в мифологии дракон есть мать. Этот мотив можно встретить во всем мире, и само чудовище называют матерью-драконом. Мать-дракон каждый раз поедает свое дитя, она засасывает его обратно после того, как порождает, «чудовищная мать», как ее иначе называют, ждет с широко раскрытым ртом свою добычу где-то у западных морей, и, когда человек приближается к этому рту, чудовище заглатывает жертву. Чудовищный образ является матерью каменных гробов, пожирателем плоти; это в измененном виде Матута, мать мертвых, или богиня смерти.

Подобные параллели еще не объясняют, почему в данном сне возник образ краба-ящерицы. Я придерживаюсь (на это есть свои причины) мнения, что представления психических фактов в образах, подобных змее, или ящерице, или крабу, или мастодонту, или аналогичным животным, имеют органическое происхождение. К примеру, змея очень часто представляет собой цереброспинальную систему, особенно нижние мозговые центры; в частности, продолговатый мозг и спинальный шнур. Краб, с другой стороны, имея только симпатическую систему, представляет главным образом симпатику и парасимпатику живота, область абдоминальную. Поэтому при переводе текста самого сна это можно прочесть следующим образом: продолжая в том же духе, есть риск нарушить деятельность симпатической и цереброспинальной систем. Фактически так и случается. Симптомы невроза сновидца