Читать книгу - "Прирожденные лжецы. Мы не можем жить без обмана - Иэн Лесли"

В суде (и после него) все трое заявляли о своей невиновности, свирепо протестуя против обвинения. Они делали это, даже несмотря на то, что им поступило несколько высокооплачиваемых предложений «поведать миру свою историю».

После вынесения приговора телекомпания ITV представила документальный фильм об этих событиях. Его посмотрели более семидесяти миллионов человек — рейтинг гораздо более высокий, чем у самого телешоу. Особое внимание в этом фильме уделялось мучительному закадровому кашлю, появлявшемуся каждый раз, когда Инграм, перебирая варианты, называл правильный ответ. Для наглядности в фильм включили инсценировку того, как игрок пытается обмануть зрителей, будучи уже пойманным на лжи. Получилось смешно, как в комиксе.

— Кажется, я никогда не слышал про гугол. — Кхе-кхе. — Вообще-то я думаю, что это гугол.

В доказательствах стороны обвинения имелась довольно серьезная брешь: прямых подтверждений тому, что майор Инграм и Теквен Уайтток когда-либо встречались или хотя бы переписывались посредством электронной почты, не было. Удалось установить только то, что Уайтток несколько раз разговаривал с Дианой по телефону, но в этом не было ничего странного. Не будем забывать, что он сам был потенциальным игроком, да и Диана однажды участвовала в шоу и даже выиграла 32 тысячи фунтов. Более того, после своего дебюта в «Миллионере» она стала соавтором книги о шоу. Люди, приглашенные принять участие в шоу (в данном случае Уайтток), одержимые идеей заработать, часто стараются наладить связь с теми, кто уже выигрывал в нем, чтобы по возможности получить несколько дельных советов.

Полиции также не удалось установить факт связи между подозреваемыми после шоу. Инграмы не встречались и не перезванивались с Уайттоком. (Вы, скорее всего, подумали, что трое заговорщиков должны были обсуждать, по крайней мере, как они поделят между собой деньги.) Даже после того, как лучшие следователи Скотленд-Ярда провели восемнадцать недель в поисках хоть каких-нибудь доказательств, главным аргументом, на котором основывалась позиция обвинения, все еще была пленка с записью шоу, на которой было запечатлено странное поведение Инграма и отчетливо слышался подозрительный кашель.

Строго говоря, при ближайшем рассмотрении все подозрения в этом деле казались на удивление хрупкими. В частности, представители продюсерского центра заявили в суде, что заподозрили недоброе, еще когда Инграм использовал все три подсказки на более-менее легких первых вопросах. Тем не менее после исследования поведения предыдущих участников, дошедших до последних вопросов, выяснилось, что в этом нет ничего необычного.

Вина Уайттока, по мнению юристов, подтверждалась тем, что во время шоу он спросил у своего соседа, знает ли тот правильный ответ на вопрос (видимо, с тем, чтобы кашлянуть вовремя и нужное количество раз, утверждали они). Но и это обстоятельство было подвергнуто сомнению, когда один из ветеранов шоу смог доказать, что это вполне нормальная ситуация (а ее подоплека — всего лишь выдумка).

Производственный продюсер шоу предположил, что высказанное в ходе игры заявление Инграма о том, что он лучше пойдет на работу следующим утром, чем будет иметь миллион фунтов в кармане, является подозрительным. Но и это было опровергнуто, так как предыдущий участник — скромный учитель Дэвид Эдвардс, — выигравший миллион всего двадцать недель назад, говорил то же самое.

Иными словами, свидетельские показания стороны обвинения были ярким примером того, что психологи называют «ретроспективной предвзятостью» — тенденцией к толкованию мыслей и чувств людей, основанной на своем собственном представлении о ситуации.

Так или иначе, ни у кого не было ни малейших сомнений в том, что запись игры и есть самое сильное доказательство. Кашель раздавался сто девяносто два раза, и юристы настаивали на том, что по меньшей мере девятнадцать раз (наиболее громкие звуки) он оказал Инграму помощь в выборе правильного ответа. Оставалась одна проблема — как это подтвердить? Теквен Уайтток не отрицал, что во время записи передачи его мучил кашель. Он объяснял это аллергией на пыль. Независимые эксперты подтвердили, что в студии, где проходили съемки — душной и с сухим воздухом, — это расстройство вполне могло проявить себя. Как бы там ни было, один из юристов телекомпании пренебрежительно заметил:

— Да, это так, у нас душно. Но я не могу представить обстановку, в которой человек начинает кашлять после того, как его сообщник дает правильный ответ.

Возможно, он был прав, возможно — нет.

На протяжении двадцати двух дней слушаний в зале суда было много кашля. Запись программы с участием майора Инграма несколько раз просмотрели полностью, а отдельные ее эпизоды и вовсе пересматривались постоянно. Специально для судебного разбирательства техники Celador не стали глушить посторонние звуки, чтобы кашель был отчетливо слышен. Но если бы он звучал только в записи!

Журналист, находившийся в зале суда, заметил, что каждый раз, когда адвокат произносил слово «кашель» — естественно, это происходило довольно часто, — присутствующие начинали покашливать и прочищать горло. А во время выступления главного специалиста по респираторным условиям заседание и вовсе пришлось прервать, так как одна из присяжных начала буквально задыхаться от кашля. То же самое повторилось с двумя присяжными во время произнесения обвинительной речи, и судье не осталось ничего иного, кроме как объявить перерыв до тех пор, пока те не придут в себя.

Конечно, кашель присутствующих не был сознательной реакцией на слова, звучащие в зале, — он возник сам собой, против воли кашляющих. Если бы им сказали, что между кашлем и словом «кашель» существует определенная связь, они бы, наверное, насторожились. Потому что если признать, что словесный стимул может вызвать приступ кашля, то почему бы не принять эту версию и в отношении Уайттока? По крайней мере часть его кашля перестанет казаться подозрительной и может быть оценена в качестве неосознанной реакции на правильный ответ. Более того, полной уверенности в том, что все подозрительные покашливания принадлежат именно Уайттоку, не было.

Серьезный анализ по делу Инграма провел Джеймс Пласкетт, один из предыдущих участников шоу. Его волновал следующий вопрос: что, если зрители действительно склонны к тому, чтобы кашлянуть, когда слышат правильный, по их мнению, ответ? Пласкетт просмотрел запись призовой игры Джудит Кеппел и отчетливо различил кашель, появлявшийся в промежутке между первым случайным произнесением вслух правильного ответа и ее дальнейшими размышлениями. Кашель раздавался, когда она боролась за 2, 4, 8, 64, 500 тысяч фунтов и, конечно, за последний вопрос, цена которому — миллион. Иными словами, ситуация была практически идентичной той, что сложилась вокруг Инграма.

Это дело оставляет «белые пятна» даже в понимании тех, кто имел к нему непосредственное отношение. Крис Таррант позднее заметил, что «ни сам Скотленд-Ярд, ни отдел по борьбе с мошенничеством так и не смогли понять, что же на самом деле случилось». Полиция в интервью газете «Daily Telegraph» официально признала: «Мы так и не смогли представить себе картину преступления. До мельчайших подробностей докопаться не удалось».