Читать книгу - "Эмоциональный террор. Как манипуляторы играют на ваших чувствах - Изабель Назаре-Ага"

Вот второй пример осознанного утаивания информации.

Месье Мартиаль, директор отеля, манипулятор и руководитель Патрика, просит его взять ключ от сейфа и достать оттуда бланки. Месье Мартиаль обычно не любит, когда кто-нибудь открывает сейф, и поэтому держит ключ либо при себе, либо в различных тайных местах. Поэтому Патрик спрашивает у него:

— Где я должен взять ключ?

— На его обычном месте. (Невнятный ответ.)

— Я не знаю, где его обычное место.

— Сколько времени вы здесь уже работаете, Патрик? (Перемена темы разговора, попытка вызвать чувство вины.)

— Вы не любите, когда трогают сейф, поэтому я никогда не беру ключ.

— Но вы ведь все-таки должны быть в курсе! (Обратная связь.)

После этих слов месье Мартиаль открывает выдвижной ящик и достает оттуда маленький ключ без каких-либо пометок.

Что мы видим в этом диалоге: отсутствие ясности в выражениях, обвинение в незнании о вещи, местонахождение которой держат в секрете и обратную связь (два противоречащих друг другу сообщения: местонахождение ключа держится в секрете от всех, но в то же время Патрик должен знать, где находится ключ!).

Зачастую манипулятор выражается туманно для того, чтобы:

1) не чувствовать себя загнанным в угол и обнаруженным;

2) придать себе некую ауру авторитета и таким образом заставить других думать, что он знает о чем-то лучше их;

3) заставить нас искать интерпретации и, возможно, изменить свое мнение;

4) унизить нас, если мы ошибаемся;

5) снять с себя ответственность;

6) соблазнить загадкой (это и вправду многих пленяет).

С помощью каких средств они действуют?

А. Манипулятор не заканчивает свои фразы, чтобы мы могли домыслить их самостоятельно. И если вы озвучиваете свою интерпретацию, манипулятор может сказать, что он вовсе не это имел в виду! Вот пример, взятый из фильма «Странное дело».

Однажды руководитель отдела персонала представляет работников бухгалтерии новому директору большого магазина (манипулятору).

— Это месье Жоссе, мадам Диту и мадам Ламарк.

— Вы ведете бухгалтерию втроем? — спрашивает директор, ничего больше не прибавив.

Что значит это замечание? Это много или мало? Он зарождает сомнение и неловкость, так что никто не решается ему ответить.

Б. Манипулятор использует многозначные непонятные слова.

— Тебе не кажется, что твой муж иногда бывает странным?

— Странным? Что ты хочешь этим сказать?

— Странный! Что тут нужно еще объяснять? Я не знаю... Он странный.

— Нет, мне так не кажется.

— Ай! Ты просто не отдаешь себе в этом отчета...

Двусмысленности использованного слова достаточно, чтобы для начала вызвать интерес, а затем сомнение и неловкость, поскольку значение так и не раскрывается. Недосказанность непонятна, поэтому ее обдумывают. И поскольку в итоге ясного выражения мысли добиться не удается, появится негатив, который нужно скрыть (естественная интерпретация)! Именно поэтому начинается непрерывное наблюдение за подозреваемым объектом (в данной ситуации — это муж, но на его месте мог оказаться коллега или друг). Но это наблюдение будет скорее иметь оттенок негативного ожидания с выискиванием недостатков, из-за которых его можно было бы назвать странным. Нужно ли нам повторять, что таким способом манипулятор сеет раздор между членами одной группы?

Подруга детства Сильвии уже несколько месяцев очень мало общается с ней. Сильвия рассказывает о своем беспокойстве матери (та является манипулятором, она обладает двадцатью девятью характеристиками из тридцати):

— Я все время спрашиваю себя, почему Аньес перестала приходить в гости, а стала предпочитать общение по телефону.

— Может быть, ты ей что-нибудь сделала...

Мама-манипулятор выразила свою мысль таким образом, чтобы было понятно, что она знает что-то (интонация, взгляд, жесты...). Уклонившись от прямого ответа, она посеяла в Сильвии сомнение и чувство вины. Сильвия не понимает, что манипулятор может попросту выдумать причину. Зачем? Ее мать и подруга детства знают друг друга уже двадцать лет. Через несколько месяцев тревог и расспросов Сильвия выясняет, что ее подруга ничего не имеет против нее, но у нее в данный момент сложный период в профессиональном плане. Она реже приходит в гости лишь из-за множества коротких командировок. Сильвия обратила наше внимание на то, что до того, как она задала вопрос матери, она переживала, но без преувеличения. Двадцатилетняя дружба не исчезает в один момент. Но как только вмешивается манипулятор, тревога, по ее оценке, возрастает с двадцати пяти до девяноста процентов! Вмешательство манипулятора вместо чувства облегчения спровоцировало всплеск беспокойства. И если обратить на это внимание самого манипулятора, тот немедленно начнет защищаться: «Но ведь это всего лишь предположение! Я не говорила, что так и есть!»

Продолжая выражаться двусмысленно, манипулятор оставляет за собой возможность легко изменить свое намерение. При малейшей реакции он становится самым доброжелательным человеком на свете! Жертве сложно вычленить возникающие в тот же момент невербальные признаки, объясняющие причину неловкости. Каждый откажется от своих прежних наблюдений, ведь от манипуляции не осталось и следа.

Генеральный директор большого магазина, о котором мы уже рассказывали, ведет себя именно таким образом. Он обращается к жене своего сослуживца Луи.

Директор: «У вас есть дети?»

Жена: «Нет».

Директор: «Вам нужно завести детей... Мало ли что может случиться/»

Луи и его жена переглядываются, ощущая неловкость и не отвечая ничего на фразу, которую нельзя понять однозначно.

В. Манипулятор также может выражаться с помощью специфического или профессионального жаргона при разговоре с собеседниками, которые не в силах понять всех слов (интересы и профессии могут быть различными). В игру вводится весь арсенал: имена собственные, названия мест, специфические и малоизвестные обозначения, сложные медицинские термины, экономические термины и т. д. Таким образом, игра состоит в том, чтобы тебя не поняли. С точки зрения слушателя создается впечатление, что собеседник знает много всего и очень образован. Манипулятор придает себе образ человека, который знает больше, чем его слушатели, но зачастую его речь — это монолог, приносящий пользу лишь ему самому.

Если вы прервете его, чтобы узнать подробности о знаменитом Гераклите или о том, что произошло в этот особенный 1682 год, он, естественно, удивится вашему незнанию:

— Вы не знаете, кто такой Гераклит?

— Нет.