Читать книгу - "Год жизни. Как прожить его так, словно он последний - Стивен Левин"

В те годы, когда мы проводили интенсивные выездные семинары, посвящённые сознательной жизни / сознательному умиранию, в одном из углов помещения обычно ставился длинный стол, на котором мы помещали фотографии, где было запечатлено умирание некоторых наших пациентов, чтобы группа с ними ознакомилась. Во время перерывов и между сессиями многие участники собирались около серии фотографий с Крисом и Донной, а также Марком и Лесли, отмечая, насколько прекрасны глаза Лесли, как сияет лицо покойного Криса, подобно лицу Христа, и сколь пронзительно фото с детьми Донны у её предсмертного ложа.

Однажды мы заметили записку, оставленную для Марка, а позже этим же днём ещё одну – для Донны. На следующий день стали появляться фотографии умерших близких некоторых из участников, наряду с цветами, стихами, обручальными кольцами, амулетами и портретами любимых учителей, родителей и детей. Ещё через день на стол поставили небольшую скамейку, которую накрыли тканью для богослужений и детским одеялом; так что получился второй ярус, за последующую неделю превратившийся в чудесный алтарь жизни и смерти, горя и благодарности, прощения и уважения. Затем, ещё за несколько дней сформировался третий ярус, где помещались вещи, напоминающие о времени, проведённом вместе с ушедшими людьми: фотографии младенцев в кроватках и в гробах, детские соски и плюшевые медведи, свадебные картинки, фотография лихих юных друзей, отправляющихся во Вьетнам, и рисунок военной формы, спустя многие годы висящей в шкафу, к которому никто не вернулся. Телеграмма о том, что ещё один сын не вернётся домой. Пожелтевший угольный рисунок Аушвица. Письма от умирающих возлюбленных. Прощальное письмо отца к дочери. Сообщение о рождении, свадьбе, окончании учёбы и смерти. Выцветшие фотографии, где запечатлены давние семейные воссоединения. Кружка, из которой последний раз пил чей-то умерший близнец. Пряди волос. Рецепт шпецле от любимой бабушки.

В течение последующих лет, подготавливая помещение к семинару, мы ставили в угол столы, украшали их разноцветными тканями и несколькими вазами с цветами. Перед началом вступительной медитации этот алтарь уже украшали детские молочные зубы, тапочки и фотографии пар (только один из партнёров был жив и присутствовал на семинаре). Ко времени обеда у алтаря собирались многие из участников. Они превратили его в храм, посвящённый горю утраты, и подходили к его оформлению с большим искусством. На одном из семинаров этот алтарь разросся, став пятиярусным шедевром, на котором мерцали церковные свечи, всевозможным образом чествовавшие радость и горе – эти последствия любви. Он стал своего рода Поталой, прекрасным дворцом-храмом для раненого сердца и исцеляющим его духом.

Многие устраивали небольшие алтари (или святилища для ритуала почитания, или «пуджи», как их называют в Азии) в своих спальнях или местах для медитации. Некоторые помещали их на кухне или в гостиной, чтобы вся семья могла вносить свой вклад в их спонтанное развитие. В этом не столько выражалось почтение к прошедшему, сколько прославлялось живое настоящее.

На некоторых семейных алтарях можно найти карточки и уведомления о штрафах, поздравительные открытки и говорящие вырезки из новостей. На других же вы увидите фотографию из газеты, на которой запечатлено горящее офисное здание в штате Оклахома, – каждое утро оно становится первым напоминанием о сострадании. Ещё для кого-то таким напоминанием стала коробка от фильма «Маленькая принцесса», который постоянно смотрела их дочь, когда умирала.