Читать книгу - "Тупики психоанализа. Роковая ошибка Фрейда - Рудольф Баландин"

Такое творческое отношение к науке пришлось по душе И.П. Павлову. Сам он был новатором и человеком смелым (что свойственно новаторам). Когда в конце 1934 года, после убийства в Ленинграде С.М. Кирова ужесточился государственный режим, Иван Петрович написал в Совет Народных Комиссаров СССР гневное письмо, обвиняя власти в терроре, фашизме и разжигании мировой революции.

Впрочем, год спустя в Рязани он в ответ на приветствия сказал: «И раньше случались чествования представителей науки. Но это были чествования в узком кругу людей, так сказать, того же сорта… У нас теперь чествует науку весь народ. Это я видел сегодня утром и при встрече на вокзале, и в колхозе, и когда приезжал сюда».

М. Зощенко постарался приобщить к достижениям И.П. Павлова массового читателя. Писатель и впрямь покусился на «чужую брюкву», причислив свой труд к разряду научных. И всё-таки не без веских оснований: иначе великий ученый пресек бы подобные притязания зарвавшегося беллетриста.

Один из сюжетов, вкрапленных в повесть, должен был заинтересовать академика, распространявшего результаты физиологических опытов на отдельные проявления духовной жизни не только у животных, но и у людей. Вот как Михаил Михайлович описал поведение обезьян в клетке:

«Они ужасно бесновались, каждую секунду были в движении… Это был настоящий и даже, говоря возвышенным языком, великолепный пир здоровья и жизни…

Один посетитель зверинца… долго и любовно следивший за обезьянами, схватив без слов мою палку, ударил ею одну из обезьян по морде, не очень, правда, сильно, но чрезвычайно обидно и коварно, хотя бы с точки зрения остального человечества.

Обезьяна ужасно завизжала, начала кидаться, царапаться и грызть железные прутья… А какая-то сострадательная дама, сожалея о случившемся, подала пострадавшей обезьянке ветку винограда. Тотчас обезьянка мирно заулыбалась, начала торопливо жрать виноград, запихивая его за обе щеки. Довольство и счастье светились на ее мордочке…

“ Ну-те, – подумал автор, – ударьте меня палкой по морде. Навряд ли я так скоро отойду. Пожалуй, виноград я сразу кушать не стану. Да и спать, пожалуй, не лягу. А буду на кровати ворочаться до утра, вспоминая оскорбление действием…”

Нет, автор рассказал маленькую историю вовсе не в христианском смысле… дескать, если тебя ударили по морде, то подставь еще что-нибудь подобное для удара».

Он хотел показать, «как работает здоровый мозг, не искушённый культурой, привычками и предрассудками». И сделал вывод: навязчивые воспоминания утомляют мозг, заставляя его беспрерывно работать, переходя в привычку, а то и в нервное заболевание, чему способствует «замкнутая и одинокая жизнь, вне общественных интересов». Предупреждение душевного недуга состоит «в правильном и разумном отдыхе».

Конечно, прямое сопоставление психики обезьяны и человека требует убедительного обоснования, чем писатель утруждать себя не стал. Но в те же годы И.П. Павлов доказал: в ряде случаев подобные аналогии допустимы. Например, в докладе «Физиология высшей нервной деятельности» (на XIV Международном физиологическом конгрессе в Риме в 1932 году) он говорил, ссылаясь на свои опыты над собаками: «Вся наша работа постепенно привела нас к установке разных типов нервной системы у наших животных… Наша систематизация типов совпала с древней классификацией так называемых темпераментов».

Оценивая поведение жизнерадостной и быстро восстанавливающей душевное равновесие обезьяны, писатель допустил упрощение: ведь не у всех высших животных безраздельно господствует подобный психический тип. И у них есть своеобразные невротики или холерики (так Павлов называл сильных и возбудимых животных), флегматики, даже меланхолики: «они чрезвычайно легко подпадают внешнему торможению… Они трусливы и суетливы», – пояснял ученый.

Зощенко наблюдал обезьяну уравновешенного типа; по словам великого физиолога, таких «не удалось сделать нервнобольными даже столкновением противоположных процессов, что представляет собой особенно болезнетворный прием».

Значит, дело не только в окружающей среде, воздействующей на психику. Если даже у высших животных существуют те же главные типы темпераментов, душевного склада, что и у всех нас, надо учитывать врожденную (или приобретённую в младенчестве?) предопределенность основ личности. На этом уровне мы немногим отличаемся (тем более, в лучшую сторону) от высших обезьян, а то и собак. Такой вывод сделал Павлов и – вслед за ним – Зощенко.

Это, конечно, не означает, будто поведение людей определяется инстинктами. Даже у высших животных важную роль в принятии решений играет рассудочная деятельность (хотя нам трудно представить себе, как это происходит). Что уже тогда говорить о человеке!

Как показывают наблюдения за малышами людей и высших обезьян, до одного года наши четырёхрукие родственники имеют преимущество перед двуногими (которые до этого возраста чаще всего предпочитают двигаться на четырёх конечностях). В возрасте двух лет по своей сообразительности они сравниваются. С развитием речи ребёнок человека всё более опережает по интеллектуальным способностям детёныша обезьян.

Логично предположить, что по мере того, как в малыше пробуждается сознание, эта область духовной сферы начинает играть в жизни человека всё более важную и ответственную роль. Если бы этого не происходило, мы бы до сих пор находились в состоянии наших обезьяноподобных предков, ещё не научившихся пользоваться огнём и создавать орудия труда.

Наш головной мозг крупней (относительно массы нашего тела) и сложней организован, чем у прочих животных. Особенно хорошо развит у нас, даже по сравнению с ближайшим родственным видом или даже предком – неандертальским человеком – речевой центр. В этом смысле можно утверждать, что речь создала наш биологический вид.

И.П. Павлов при изучении психических явлений опирался на изучение безусловных и условных рефлексов, проводил опыты на высших животных, сопоставляя полученные результаты с материалами, полученными при изучении психически больных и здоровых людей. В начале ХХ века, когда были опубликованы крупные работы З. Фрейда «Толкование сновидений» и «Психология обыденной жизни», И.П. Павлов писал:

«В сущности нас интересует в жизни только одно: наше психическое содержание. Однако механизм его был и есть окутан для нас глубоким мраком. Все ресурсы человека – искусство, религия, литература, философия и исторические науки – всё это соединяется, чтобы бросить луч света в этот мрак. Но человек располагает ещё одним могущественным ресурсом: естественно-научным изучением с его строго объективными методами. Это изучение делает с каждым днём… грандиозные успехи».

Последующее столетие доказало его правоту. Можно ли то же утверждать в отношении учения З. Фрейда? Нет. Оно чрезмерно субъективно и в этом отношении ближе к философии и религии, чем к науке.

На примерах из жизни великих людей и заурядных обывателей Михаил Зощенко обобщил: «За порогом сознания создаются… не только многие болезни и недомогания, но и основные склонности, привычки, характер и даже подчас вся судьба».

Мысль эту высказывал и Фрейд, а до него некоторые философы и психологи. Действительно, работа сердца и всех внутренних органов, ходьба, мимика, жесты, произношение слов и многое другое у нас происходят как бы сами собой, без участия сознания. То же относится ко многим аспектам нашего духовного бытия.