Читать книгу - "Психосоматика - Антонио Менегетти"

Главная трудность определения психосоматики состоит в том, что невозможно понять, каким образом мысль, психическая деятельность может стать телом, органом, материей, проблемой. Анализ социальной психологии выявляет только три категории экспертов, способных естественным образом, не выходя за рамки повседневности, понять переложение духа в материю[42]. Специалисты в области духа ясно осознают, что именно психическая деятельность творит историю, является автором добра и зла в существовании.

1) Мистики. Для этих людей существует только дух, иногда они даже слишком усердствуют в его восприятии. Я говорю о мистиках, а не о парапсихологах.

«Парапсихолог» – общий и весьма приблизительный термин. «Мистик» – неважно, верующий он или неверующий, религиозен или нет, – тот, кто способен уловить в экзистенциальной реальности исключительную интенциональность ума. Тем самым мистик упреждает феноменологию; для него реально только то, что задаваемо и изменяемо психической деятельностью. Мистик – эксперт в прочтении психической интенциональности, в том числе той интенциональности, которая специфицируется как семантическое поле.

В психическую интенциональностъ вписана программа следствий

2) Профессиональные маги. Им известна приоритетность психической деятельности, в любой момент способной преобразиться в материю, в плоть, в дело, в экономику, в физиологию, в добро или зло. Речь идет не о захудалых магах, колдунах, лекарях, а о высококлассных специалистах, отличающихся высокой культурой и чувствительностью, обладающих многолетним опытом, прошедших исторический и профессиональный отбор. Для них все есть дух, все есть психическая деятельность.

3) Крупные психотерапевты. Речь идет о тех, кто, наконец-то, пришел к рациональному, научному пониманию того факта, что каждый из нас конструирует собственный мир, собственное тело, свою эстетику и события своей жизни исключительно в координатах персональных доминирующих комплексов. Я сам принадлежу к этой категории специалистов. Встречаясь с человеком, я вижу его туфли, носки, брюки, часы, но все детали его облика являются лишь тенью, вторичным аспектом реальности. Корень реальности заключен в модусе присутствия данного субъекта, в модусе его психической структуры. Именно эта модель организует реальность, определяет добро и зло, притяжение или бегство, любовь или ненависть. Такой подход к субъекту требуется самой жизнью, уподобляясь принципам ведения военных действий: необходимо не взирать на стрелы, а обнаружить стрелка, того, «кто» действует, мыслит, разрабатывает стратегию, потому что, проанализировав стратега, я предвижу войну, стрелы, обман; прежде чем противник объявит войну, мне становятся известны его возможные шаги, вооружение и план военных действий.

Когда я говорю «дух», «душа», «онто Ин-се», то вкладываю в эти понятия один и тот же смысл, подразумевая единство действий исключительно формального свойства, но данная деятельность, порождающая формы и информирующая, остается невидимой и неуловимой для наших чувств. Если я брошу на землю какой-то предмет, то где причина данного факта? Звук удара, лежащий предмет не указывают на меня. Причина отсутствует. Мы можем досконально анализировать материю, но при этом останемся в области следствий и никогда не обнаружим их причину, потому что причина, будучи духом, не проявлена в порожденных ею следствиях. В самой опухоли нельзя обнаружить ее причину; мы можем наблюдать за течением процесса, но при этом не сумеем установить замысел его движителя, раскрываемый только в исследовании психической интенциональности. И тогда мы обнаружим: «Я хочу сделать вот это. Я хочу бросить на землю вот этот предмет». В психическую интенциональность вписана программа следствий. Но само по себе изучение следствий не выявляет их создателя, архитектора данного проекта. Онтопсихология анализирует психическую интенциональность, чтобы понимать программу вызываемых ею следствий.