Читать книгу - "О стыде. Умереть, но не сказать - Борис Цирюльник"

Когда Жеральду исполнилось семнадцать, с ним случилось нечто странное. Его усыновила семья, отношения внутри которой не всегда были радужными, но, по крайней мере, он мог посещать занятия в лицее. Однажды он сидел в кухне и занимался, склонившись над книгой; в этот момент позади него появился приемный отец и неожиданно поцеловал его в шею. Удивленный Жеральд вскочил и получил сильную пощечину, сопровождавшуюся словом «Педик»; потом отец ушел. Жеральд снова уселся и принялся за чтение. Размышляя впоследствии над произошедшим, он удивлялся необычному поведению мужчины, носившему явный сексуальный оттенок, и особенно безразличию, которое он сам испытывал каждый раз, когда его «отец» пытался к нему приставать.

Двадцать лет спустя, отправившись в кинотеатр посмотреть датский фильм «Фестен», главной темой которого был инцест, Жеральд наконец понял смысл того, что же тогда происходило. В фильме, как и в его собственной жизни, любой огласке препятствовало стремление сохранить семью. Друзья Жеральда, с которыми он обсуждал фильм, объяснили ему, что «страшная тайна» могла бы разрушить семью и вызвать психозы у внуков. Жеральд подумал, что его приемная семья, возможно, уже пострадала от этих странных действий, прежде чем возник сценарий «поцелуй — пощечина — оскорбление». Он попытался представить, что могло произойти, решись он обо всем рассказать. Вероятно, его приемная мать не поверила бы ему — она хотела сохранить то, что еще оставалось от ее брака. В этом случае Жеральд был бы обвинен в клевете. «Как ты можешь говорить столько дурного об отце после всего, что он для тебя сделал?» — разумеется, сказала бы она. И Жеральда могли бы забрать из этой семьи, где его так часто оскорбляли. Однозначно, признание спровоцировало бы взрыв внутри семьи. У матери не было никакой профессии, а проблемы восьмилетней Вивианы — родной дочери, испытывавшей психологические трудности, — стали бы еще заметнее. Жеральд чувствовал свою ответственность перед семьей и согласился жить, ощущая собственную вину.

Рассказав о случившемся, он бы все сломал, обрек бы всех домашних на страдание. Промолчав, он не дал семье развалиться. Но, чтобы защититься, он должен был выстроить с близкими холодные отношения: вежливый, молчаливый, загадочный, не желающий никому довериться — это позволило ему идти своей дорогой, не раня других и разрешая ранить себя. Избегание связей выступило своеобразным болеутоляющим, помогая Жеральду адаптироваться к нездоровой атмосфере нового дома.

Со временем Вивиан стала матерью двух детей, и они, когда немного подросли, месяц за месяцем жаловались на своего отца — безразличного к ним, порой находившегося под действием алкоголя и дурно обращавшегося с домочадцами. Суд доверил детей бабушке и дедушке, которые приняли их с любовью. Избежав ада, в котором они находились, живя в доме матери, оба ребенка обожали новых опекунов, сделавших все для их спокойствия. Они выучились и создали свои семьи, боготворили деда и сделали все что могли (и даже больше) для матери, постоянно испытывавшей нужду. Ни один из них не стал психотиком. Случилось бы с ними нечто подобное, если бы двадцатью годами ранее Жеральд отправился в комиссариат полиции?

Общие законы, имеющие ценность для коллектива, не обязательно отличаются той же ценностью для каждого индивида, входящего в этот коллектив. В целом женщина, пережившая насилие вне семьи, быстрее вновь обретает достоинство и устойчивость, если до случившегося у нее были доверительные отношения с родными, да и после они поддержали бы ее. Мальчики, пережившие насилие со стороны мужчины или женщины, не всегда могут выработать устойчивость — они рискуют быть обвиненными во лжи и получить насмешку в ответ на свое признание.

С тех пор как западная культура перестала клеймить изнасилованных женщин, им удается с меньшими трудностями избавляться от пережитого стыда[111]. Когда женщину окружает понимающая семья и друзья, когда в культуре больше не укоренен миф о том, что изнасилованная позорит близких, она более не чувствует себя изгоем общества. Случается даже так, что женщина берет верх над насильником, демонстрируя этому несчастному типу свою мораль: «Должно быть, у тебя серьезная проблема, если ты не умеешь поступать иначе». Происходит и так, что некоторые женщины сегодня меняются ролями с мужчинами, начинают доминировать — совсем, как в только что приведенном примере.

Если члены семьи плохо общались между собой до момента агрессии, то рассказать о том, что тебя изнасиловали, означает разбудить старые проблемы и испытать дополнительный шок. Возможно, именно этот факт объясняет то обстоятельство, что изнасилованные девочки предпочитают рассказывать об этом в школе — подруге или медсестре. Другие останавливают свой выбор на священнике или на ком-то, кто заслуживает доверия, выбирая при этом человека, не являющегося членом семьи. Поскольку мы рискуем ранить наших близких, лучше рассказать о случившемся кому-то вне семьи, кто способен понять нас, не умерев от стыда вместе с нами[112].