Читать книгу - "Греческие богини. Архетипы женственности - Галина Бедненко"

Собственно, окружение подружек может сохраняться или вновь появляться в жизни женщины вне зависимости от возраста. Меняется времяпрепровождение с подружками: теперь это ленивый треп или эмоциональные рассказы о реальных событиях, случившихся в жизни, собственноручно приготовленная или ресторанная еда, выпивка, походы в баньку, гадание на «цыганских» картах или кофейной гуще. Но и в таких «взрослых» женских компаниях есть то, что роднит их с детскими девичьими сборищами. Это отсутствие важности различий, некое равенство в своей разности, когда все уже свое прожили и многое повидали, когда не имеют значения брачный статус или наличие детей, карьера или деньги. Конечно, на самом деле это уже имеет значение, потому что развиты и другие женские ролевые архетипы, но пока в компании царит Кора, все это неважно. И сорока-пятидесятилетние дамы будут хихикать, забавляться разными способами и называть друг друга «девочками».

Поиск матери в подруге

В женской дружбе, если в одной из подруг выражены роль и сценарий Коры, то другая нередко берет на себя роль Деметры. Это продолжение материнско-дочерней связи уже на уровне дружбы, в случае разрыва с реальной матерью, недостатка ее внимания в жизни или отсутствия психологической сепарации от нее. Мы видим эту модель и в стойких дружеских связях незамужних женщин, и в однополых любовных отношениях:

«Потеряв свою маму, переживая с ней разрыв, Кора может и в своем партнере искать Деметру. Не ее ли нашла Цветаева в Парнок:

В оны дни ты мне была как мать,

Я в ночи могла тебя позвать.

Благодатная, вспомяни,

Незакатные оные дни,

Материнские и дочерние.

Такая детская привязанность может быть преодолена, а вместе с ней и потребность в женской фигуре рядом»^[62]. И тогда любовная связь действительно распадается. Часто это происходит при появлении достаточно активного, но эмоционально открытого мужчины (нерешительный мужчина или же «бессердечный самец» успеха тут не добьются).

Недоверие к мужчинам

Для Коры характерно недоверие к мужчинам, ощущение их привлекательности и вместе с тем опасения. Это связано именно с переменой в жизни девушки. Мужчина — тот, кто меняет ее жизнь, при этом непонятным, но бесповоротным образом. Случается как раз то, от чего ее отвращали ранее (близкий контакт, сексуальные отношения и прочее), но то, что ей необходимо принять и с чем ей придется жить в дальнейшем. Вдобавок возникают сами по себе новые ощущения и переживания, как эмоциональные, так и физические, которых раньше не было или они выражались гораздо слабее. Таким образом, по достижении половой зрелости девушка сидит и ждет, когда же с ней случится «нечто». Что именно — непонятно, опыта нет, «показанное на пальцах» ничего не объясняет. Это неизвестность и, конечно, страх.

В традиционном обществе было известно, когда именно следует менять девические добродетели на женские (а это совершенно разные способы поведения, кстати сказать). Но брак действительно преображал всю жизнь, и обратного пути не было. Особенно в христианской культуре, где развод по инициативе женщины вообще был невозможен. В нынешнее время все можно переиграть (развестись, вернуться к маме, никак не менять привычный образ жизни), но непонятно точно, в какой же момент переходить от одних добродетелей к другим. Опять мы видим то же самое ожидание, смешанное с неизвестностью и страхом (страхом боли и, в частности, неотвратимой потери девственности).

«Страшные истории» про мужчин — это отдельный жанр. При раздельном воспитании мальчиков и девочек и при четком разграничении девичьего статуса и поведения и статуса женского таких опасений, естественно, больше. Они характерны для более традиционных культур. В свое время, лет в тринадцать, мне посчастливилось отдыхать в пионерском лагере в Дагестане, в городе Дербенте^[63]. Несмотря на общее советское детство, эмоциональный накал отношений между мужской и женской взрослой частью лагеря был весьма ощутимым и каким-то иным, нежели в обычных пионерских лагерях средней полосы России. Ощущалось не только личностное или полоролевое различие мальчиков и девочек и, соответственно, притяжение друг к другу, а еще и некая исключительность, важность, серьезность таких контактов в принципе.

Тогда же в Дербенте, в 1987 году, среди вожатых и пионерок ходили слухи об изнасилованиях и убийствах девочек, которые уходили из лагеря в город пешком, а потом их тела находили в виноградниках. Какое-то время мы все (девочки двух старших отрядов), опасаясь нападения неизвестных мужчин, ночевали в одном корпусе, сдвинув кровати, причем не по собственной инициативе, а по указанию сверху. Что из этого было правдой — для меня до сих пор загадка.

В школьные годы у меня была подруга-индианка Арчана. На лето она ездила к себе домой, в город Нинетал, на севере Индии, а, возвращаясь, рассказывала местные истории. Помню одну из «страшных женских историй» о мужских юношеских компаниях, «братствах», — как девушке забинтовали (именно так, странно, да?) все лицо, и ее, не узнав, изнасиловал брат. Это все было подстроено его коварными дружками. (При этом ужас ситуации здесь почему-то больше прочитывался в инцесте, нежели в насилии.) Думается мне теперь, что это была «мифическая», фольклорная история, а не реальность. Впрочем, и тогда она была рассказана скорее как «ужастик».

Кстати, классическая «страшная история» о мужчине — это «Жених» А.С. Пушкина. Помню, как в детстве (я научилась читать до школы, и сборник стихов Пушкина оказался одной из первых моих книг^[64]) он меня завораживал. Толком было непонятно, что происходит и что же было на самом деле:

Три дня купеческая дочь

Наташа пропадала,

Она на двор на третью ночь

Без памяти вбежала.

С вопросами отец и мать

К Наташе стали приступать.

Наташа их не слышит,

Дрожит и еле дышит.

Разумеется, она повстречалась с каким-то ужасным мужчиной. Затем приезжает жених, богатый, красивый и молодой. Наташу, без ее воли (вот она, вечная тема, потеря девичьей воли^[65]) выдают замуж. И лишь на свадьбе она, будто бы рассказывая сон (вновь тема иного мира, где владычествует Персефона) разоблачает своего суженого как разбойника и убийцу. И, кстати, только теперь я, наконец, догадалась, что та девица, чью правую руку — с кольцом на пальце — отрубил злодей, была его женой (или и сестрой, и женой). Сонный кошмар сменяется жизненными ужасами, и все это перемешивается в фантазиях юной девушки. Но в этом произведении (в отличие от множества реальных историй) родители доверяют своей дочери, верят ее рассказу и хватают преступника.