Читать книгу - "Memento. Книга перехода - Владимир Леви"

ГД – Признаюсь, меня мало интересуют те внешние причины самоубийств, которые пребывают где-то вне конкретного человека, совершающего побег из жизни – социальные, экономические, политические, какие-то общементалитетные и тому подобные. Все это как погода и небесные светила, которые, конечно, влияют, но на кого как. Интересуют меня больше всего те причины, которые действуют в самом человеке, внутри него. И отсюда вопрос с ударением: в чем главные ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ причины самоубийств?

ВЛ – Вот три основных, в которые вливаются, как малые реки в большие, многие частные, включая, например, и такую общераспространенную, как любовная травма, или такие суровые, как болезнь, инвалидность, потеря средств к существованию: 1) душевное одиночество; 2) потеря стимула жить – внутреннего смысла жизни, ее ЗАЧЕМ; 3) итог и главное – душевная боль, невыносимость жизни, тоска, пытка существования.

Когда три эти большие внутренние причинные реки своими устьями соединяются и друг дружку наполняют, усиливают – риск резко растет. Возникает то, что я называю воронкой – особое предсамоубийственное состояние, в котором поводы и причины, к нему приведшие, уже не имеют значения (у ребенка это может быть и несчастная любовь, и двойка, и отобранная игрушка). Действует только конечное следствие: душа теряет себя и не руководится ничем, кроме давящей тоски и боли, ощущаемой уже не как боль, а как торжество, как озарение… В этой тьме – там, в закручивающейся воронке – поступки могут быть точно рассчитанными, изобретательными и последовательными – суженное сознание всегда кажется себе наконец-то ясным. Сознание сдавливается как петля, сжимается до точки – логично, никаких импульсов… И вот грань – миг, за которым событие уже неуправляемо, уже механически себя продолжает…

– Можно пример?

– У одной моей знакомой, молодой женщины, в результате несчастного случая погиб возлюбленный. У нее была маленькая дочка, не от этого человека, и после его смерти она почувствовала, что пропал смысл жизни. Крепилась полтора года, а потом как-то сошлось несколько огорчений – поссорилась с близкой подругой, неприятности на работе… И вот – совершила страшное: вместе со своей девочкой выбросилась из окна. В записке написала, что дочку прихватила, чтобы не оставлять ее сиротой.

– …

– Я знал и эту женщину, Лору Опалеву, и ее возлюбленного, Владимира Казьмина. Он был прекрасным художником, глубоким, светлым, солнечным человеком. Мы были с ним дружны и духовно близки. Лора тоже была светлой личностью, милой, мягкой, изысканно-интеллигентной. Писала интересные стихи. Но свет ее был отраженным – ей нужен был внешний источник, которым и стал для нее Он, ушедший. Он был ее солнцем и землей, она – его луной. И без него не выдержала, не удержалась на орбите жизни и совершила ужасное – язык не поворачивается сказать, но приходится – преступление.

Роковое свойство массы духовно недоснабженных душ: ценностная суженность, она же зависимость. Уймы людей в бытийных ненастьях теряют некие части своей бытийственности. Иной раз очень важные – средства к жизни, социальный статус, красоту, репутацию. Иной раз и сверхважные: ребенка, здоровье, любовь… Но все же не все! – Покуда есть жизнь и сознание, есть и то, ради чего стоит жить. Если жизнь продолжается и сознание работает, если ясна мысль и действует воля, – любым потерям можно противопоставить новые обретения, и сверх всего – не подвластные никаким судьбинам, неуничтожимые обретения духа.

Но при ценностной суженности, она же зависимость, переживается, что потеряно все – совсем, целиком, что ничего не осталось и никогда не вернется. Что больше жить нечем и незачем. У многих при этом сознание бессильно понимает, что жить нужно и можно, а жизнечувствие падает в тартарары. И просыпается зверь по имени мортидо – влечение к смерти, вот эта воронка, засасывающая в черную дыру…

Самоубийство всегда сопряжено с теснотой души и сужением сознания. Даже и в обычных, спокойных состояниях, в ясном, казалось бы, сознании, мы не воспринимаем мир целиком, только кусочками – не осознаем полностью ни своего прошлого, ни настоящего, ни тем более будущего – ведь и глазом мы видим только до линии горизонта. А в кризисных состояниях, сбившись с пути, человек словно бы попадает в густой колючий придорожный кустарник – ни зги не видать, ни просвета – и неведомо, что дорога-то рядом: соверши только усилие веры – рванись, продерись сквозь колючую тьму на дорогу, на свет!

Вот и нужна твердая добрая рука – рука знающего, что она есть, эта потерянная дорога, и готового помочь к ней прорваться. Или хотя бы окликающий голос, дающий внятные позывные. Можно и по телефону. Для подачи этих позывных мы и создали в восьмидесятые годы первый в СССР и России телефон доверия.

– Долгое время тема самоубийства в Союзе оставалась закрытой…

– Да, и статистика была засекречена, и в СМИ, и в литературе молчок: ни самоубийств, ни агрессии, ни секса – ничего такого у нас нет, все спокойненько, тишь да гладь. И вот на тебе – откуда-то вдруг все повылазило, да как люто. После того, как покончили с собой несколько детей членов Политбюро, Косыгин, тогдашний руководитель правительства, распорядился начать полузакрытые исследования по этой проблеме – включили первый тускленький зеленый свет. Профессором Айной Григорьевной Амбрумовой создан был первый в Москве и во всем СССР центр (сначала небольшая исследовательская группа) изучения и предупреждения самоубийств с телефоном доверия и кризисным стационаром. По ее приглашению я принял в этом участие. Работали на базах нескольких клиник и диспансеров, а в особо тесном содружестве – с институтом скорой помощи имени Склифосовского. Пришлось посотрудничать и с министерством внутренних дел, с некоторыми его закрытыми учреждениями. Проводили психологические исследования агрессивного и аутоагрессивного поведения в колониях, в тюрьмах.

– В чем состоял ваш личный вклад?

– Я бы не стал отделять его от работы всех наших сотрудников. По тем данным, которые были для нас доступны, мы постарались исследовать, люди каких социальных категорий и психологических типажей у нас в стране с наибольшей вероятностью совершают самоубийства и попытки самоубийств, по каким основным причинам, каким мотивам.