Читать книгу - "Половая психопатия - Рихард фон Крафт-Эбинг"

Согласно «Comptes rendus de la justice criminelle en France» в 1826–1840 гг. преступления против нравственности составляли только 20 % всех преступлений против личности, а с 1856 по 1860 г. уже 53 %. Из них преступления, совершенные против детей, составляли в 1826–1830 гг. только /п часть всех процессов, а в 1856–1860 гг. уже 1/з.

По Франции Ёттинген («Moralstatistik») сообщает следующие данные: в 1826 г. 136 процессов по поводу изнасилования детей, а 4 1867 г. — 805.

Моро («Aberrations du sens genesique») определяет число процессов, возбужденных по поводу противонравственных преступлений против детей, для 1872 г. в 682, для 1876 г. — в 875.

В Англии число таких преступлений, дошедших до суда, было в 1830–1834 гг. 167, в 1851–1855 гг. — 1395.

В Пруссии, по Ёттингену, число сексуальных проступков возросло с 1855 по 1869 г. в отношении 325:925, а число сексуальных преступлений — в отношении 1477:2945. Ортлофф («Die strafbaren Handlungen») также находит значительное увеличение противонравственных преступлений по отношению к детям моложе 14 лет.

Интересную статистику противонравственных преступлений, бывших предметом разбирательства во французских судах за время 1860–1892 гг., дает Туано (Attentats aux moeurs et perversions du sens genital, Paris, 1898). В то время как общая половая преступность во Франции, видимо, уменьшается (в 1860 г. 830 случаев, то есть 2,3 случая на 100 тыс. жителей; в 1892 г. только 679, то есть 1,7 случая на 100 тыс. жителей), относительное количество преступлений против детей, напротив, возрастает: в 1860 г. соотношение числа преступлений против взрослых и против детей было 180:650 (1:3,6), а в 1892 г. — 78:601 (1:7,7); в 1885 г. преступления против детей достигали максимума (1:9,5).

Моралисты усматривают во всех этих печальных фактах не более как признак общего упадка нравственности и высказываются иногда в том смысле, что отчасти виновата в этом та мягкость, которую проявляет современное законодательство в наказании сексуальных преступлений, подвергавшихся в прошлом столетии гораздо более тяжелым карам.

Врач, исследующий это явление, приходит, напротив, к тому выводу, что оно зависит от все возрастающей в современном культурном обществе нервозности. Представители последних поколений являются нередко невропатическими субъектами с повышенной возбудимостью половой сферы, с наклонностью к половым излишествам; ослабление половой способности при одновременном сохранении похотливости приводит их к половым извращениям. Немалую роль в этих дегенеративных процессах современной культурной жизни играет алкоголизм, понижающий этический и интеллектуальный уровень самих пьяниц и их потомства и действующий в то же время возбуждающим образом на их половую сферу.

Относительное возрастание числа противонравственных преступлений, совершенных над детьми, объясняется, по моему мнению, все усиливающимся физическим упадком (импотенция) и психическим вырождением взрослого населения.

В пользу этого говорит тот факт, открытый еще Тардье и подтвержденный затем Бруарделем и Бернаром, что преступления против детей встречаются несравненно чаще в городах (в особенности в больших), а против взрослых (главным образом изнасилование) — в сельских местностях.

Затем статистические данные, приводимые Тардье и Бруарделем, показывают, что вместе с увеличением возраста преступников растет и процент противонравственных преступлений против детей, что чем старше преступник, тем моложе его жертва, и что старики совершают противонравственные преступления уже исключительно над детьми; все это подтверждает наше предположение, что половая импотенция наряду с потерей нравственного чувства (старческое слабоумие) являются главными причинами в происхождении этих ужасных преступлений. То, что в совершении сексуальных преступлений нередко играют важную роль невропатические и даже психопатические условия, в достаточной мере видно из предыдущего нашего изложения. Это выдвигает перед нами вопрос о вменяемости многих из тех субъектов, которые обвиняются в совершении противонравственных преступлений.

Неоспоримая заслуга психиатрии заключается в том, что она изучила и доказала наличие психической болезни во многих случаях чудовищных, парадоксальных половых актов.

Но этими результатами психопатологического исследования юриспруденция — в лице ее законодательных и судебных органов — до сих пор воспользовалась очень мало. Становясь, таким образом, в противоречие с медициной, она постоянно рискует обвинить и подвергнуть наказанию таких людей, которые с научной точки зрения должны быть признаны неответственными за свои поступки.

Из-за такого поверхностного отношения к преступлениям, глубоко подрывающим общественные интересы и общественное благо, юстиция часто возвращает обществу какого-нибудь опаснейшего преступника, убийцу, зверя в человеческом образе, после того как он отбыл наложенное на него наказание, между тем как научным исследованием может быть установлено, что преступник представляет собой человека с врожденной психической и половой дегенерацией и, следовательно, вполне невменяемого и что этот человек должен быть не наказываем, а обезврежен удалением из общества на всю жизнь.

Если юстиция будет иметь в виду не преступника, а преступление, то ей всегда угрожает опасность нарушения важнейших интересов общества (общественная нравственность и общественная безопасность) и индивида (честь).

Нет другой области уголовного права, где совместная работа судьи и врачебного эксперта была бы так необходима, как область сексуальных преступлений. Только антрополого-клиническое исследование проливает свет на этого рода преступления.

Вид преступления сам по себе никогда не бывает достаточен для того, чтобы уверенно решить, имеет ли здесь место психопатический акт, или преступление вмещается в физиологические рамки психической жизни.

Извращенное действие не означает еще извращения чувства. По крайней мере, самые чудовищные извращенные действия полового характера встречаются иногда у вполне здоровых в психическом отношении людей. Но извращение чувства должно рассматриваться как явление безусловно патологическое. Доказательством этому служит процесс возникновения тех условий, из которых развивается это извращение, и тот факт, что оно является одним из проявлений общего невропатического или психопатического состояния.

Важное значение имеет состав преступления, но и он позволяет только делать предположения, ибо одно и то же половое действие в зависимости, например, от того, совершено ли оно эпилептиком, паралитиком или психически здоровым человеком, обнаруживает разнообразные черты и различные особенности.

Периодическое возвращение поступка при тождественных условиях и импульсивность в его совершении должны возбуждать серьезное подозрение относительно его патологического характера. Окончательное решение вопроса возможно лишь при нахождении психологических мотивов поступка (ненормальность представлений и чувств) и при сведении этой ненормальности к первоисточнику — к общему невропсихопатическому состоянию субъекта, то есть либо к остановке психического развития, либо к состоянию психического вырождения, либо к психозу.