Читать книгу - "Живи! Разговор с самоубийцей - Дмитрий Семеник"

А выглядеть классно можно и в 40 лет, не являясь обладательницей параметров 90-60-90 и греческого профиля. Только вчера имела возможность любоваться на двух таких дам.

Проблемы с волосами тоже решаемы, опять-таки при наличии работы и денег. Сей час это лечится, ну и стрижку соответствую­щую подобрать.

Ты должна сама начать карабкаться из этой трясины. А вот уж потом появятся и те, кто тебя поддержит, пойдет навстречу, обо­дрит. Это будут люди, от которых ты никак и не будешь ждать помощи, и в тот момент, и В том месте, где ты ничего хорошего не бу­дешь ждать. Но начать должна ты.

Цыплят но осени считают. Нередко к финишу приходят первыми - в самых разных вещах — люди, на которых на старте никто бы не сделал ставки. А в результате именно они доказывают хорошие результаты — во внеш­них данных, в характере и обаянии, в уче­бе, работе, личной жизни, кто в чем. Среди моих знакомых есть такие. Разного возраста, в том числе твои ровесники. Я их уважаю и но хорошему им завидую. В том, что они ока­зались сильнее и чисто по-человечески талант­ливей меня. В обстоятельствах, более слож­ных, чем у меня, или с начальными данными, отстающими от моих.

Ты себя пока совсем не знаешь. И сво­их возможностей. Живи! Пробуй себя на все лады. Что-то обязательно выйдет.

Лика, 33 года

Спасибо всем за отклики; я не думала, что их будет так много.

Я их все внимательно прочитала.

По поводу отца я бы не была очень кате­горичной, это их личная с мамой жизнь. По­том, отца мне тоже жалко. Он просто очень злой внутри, а злым никогда не везет.

У мамы огромное чувство вины за моего брата (у него псориаз очень сильной степе­ни). Эта болезнь передалась ему но маминой линии, поэтому мама несчастлива. С того дня, когда у него впервые это проявилось, а это уже 10 лет.

Я говорила брату тысячу раз, что все ­не безнадежно, можно лечить, только очень стремиться к этому: специальная диета, голо­дание, отказ от спиртного, курения, солнце, морской воздух. Его ответ: «Мне ничего не интересно». И продолжает выпивать, курить, объедаться (ему уже ставят ожирение), то есть делать все абсолютно противоположное тому, что нужно для выздоровления. По­нятно, что болезнь прогрессирует. Может, у него есть еще какое-то чувство зависти и злости ко мне, потому что мне эта болезнь не передалась.

И вот представьте, как можно жить в такой атмосфере и радоваться жизни: злой папа без денег и поссорившийся во всем ми­ром, мама с чувством вины и страдающая от нападок собственной мамы, брат в глубоком депрессняке и пофигизме. Это все перевари­вается в небольшой квартирке. Наша кварти­ра — это Храм Депрессии.

Я уже поняла, что мне нельзя с ними жить на одной территории, надо уехать и поддерживать их издалека по мере возмож­ности. Для этого нужна работа. Для работы нужны силы. Слышала такую фразу: роди­тели должны дать детям крылья, чтоб они смогли взлететь, и корни, чтоб они знали, куда возвращаться. Не знаю про крылья, но с корнями у меня большие проблемы.

Ирка, 25 лет

Ир, ты сама, по-моему, хочешь, чтоб после 25 ты стала такой прямо ужасной. Кто тебе не дает стремиться? Люди живут. А потому, что это счастье — просыпаться с любимым человеком. Потому, что счастье — видеть своего карапузика в колыбельке. И ничего страшного, что у тебя связей по работе нет. Сейчас берут везде по собеседованию. Главное, чтоб ты не дурой была, кем, я думаю, ты не являешься.

Лена, 17 лет

Ира, это просто нытье! Быт в состоянии изменить любой человек. Знаете, сколько больных людей сейчас поменялись бы с ва­ми местами? Неустроенность — это ерунда! Восемь лет назад я переехала в мегаполис. Молодая, талантливая и уверенная в себе как мрамор. Другого варианта, кроме мгновенно­го успеха, у меня не было! А жизнь решила по-другому. Было и безденежье, и голодала. И любви не было, несмотря на то, что краса­вица и умница. И рыдала, и головой о стену билась. А потом нашла себе дело, а потом нашла и любовь! Самую настоящую. Год на­зад все по-другому было, а сейчас любимый человек рядом, малыш и жизнь прекрасна! А главное, что это за предел — 25 лет! Смех! В паше время это малышовый возраст!

Алиса, 28 лет

«Мама обвиняет меня во всем».

Когда мама была беременна мной, отец поехал искать смысл жизни куда-то на берег Тихого океана, по словам бабушки. Мама этого не смогла перене­сти, плакала день и ночь, это на 8 месяце беремен­ности! Не понимаю, почему она не сделала аборт? Было бы проще и мне, и ей.

Родилась я — копия отца. Весь свой гнев она сливала на меня, фраза «я виновата», крепко сидит у меня в памяти, во всем, что плохого случается с ма­мой, виновата я, даже в глобальных катастрофах я виню или винила себя. Отец возвращался всегда, и всегда уезжал. Я его очень люблю, он помогал нам, чем мог, бедно мы никогда не жили, но только он за порог — и опять по кругу; ремень — самое малое, что стучало по детской спинке. При всем я отлично училась, поступила в университет, окончила с крас­ным дипломом, думала, что никогда не вернусь в родной город, но мама...

Она плакала, что мы с отцом ее доведем до ин­фаркта и бросим умирать, что дочь должна помогать матери,— короче, на свой страх я вернулась.

Работы в городе приличной, тем более по про­фессии, не нашлось, пошла на зону работать.

У мамы — другая пластинка: что я, дура, проспа­ла свой шанс уехать в столицу нормально жить, тогда бы я ее перевезла туда к лучшим докторам. Короче, пилит, называет неудачницей.

Я поверила, и каждое утро, когда она просыпа­ется и садится завтракать, я думаю, что у нее могло быть лучше, чем сейчас из-за меня, что я должна при­нести свою жизнь матери, работать и жить для нее.

Но теперь часто после утреннего крика иду в ванную и режу вены, тихо надеваю петлю, ищу правильный выход из сложившейся ситуации, поч­ти кидаюсь под машину, всегда почти, а главное, не могу никому об этом сказать, только написать, т.к. при разговоре слезы на глаза наворачиваются.

Ника, 23 года

Отклики

Милая, дорогая девушка! Отчасти пред­ставляю, как Вам тяжело. Я знаю трех моло­дых женщин, у которых мамы ведут себя так же, как Ваша мама. С одной стороны, пора­жаешься, как матери уничтожают своих соб­ственных дочерей. С другой стороны, понима­ешь, что они больны и не ведают, что творят. Это называется в психологии — манипуляции. Ваша мама манипулирует Вашим чувством ви­ны, которое сама же и воспитала в Вас.

Ваш подвиг — что Вы вернулись домой к маме, ради того, чтобы ей было легче, пони­мая, чем это Вам грозит,— вызывает глубокое почтение. Это добровольное мученичество.

На самом деле, наш долг почтительности к родителям не простирается до того, чтобы мы погубили себя до самой смерти, без всякой пользы для родителей. Мы должны быть по­чтительны к родителям, не оскорблять их, не отзываться плохо, помогать им материально. Но мы не должны делать ВСЕ, чего они от нас хотят.