Читать книгу - "На стороне ребенка - Франсуаза Дольто"

Мамы, которые посещают Мезон Верт, перерождаются просто на глазах. У них появляется время заняться собой и подумать, а до этого они были просто загнаны своими захватчиками-детьми. Жизнь становится легче с Мезон Верт, и приходящие к нам мужья удивляются: «С тех пор, как жена к вам стала ходить, в доме все изменилось. Она уже не бросается ко мне вечером, когда я возвращаюсь с работы и не пересказывает все, что произошло за день…» Ребенок занят, мать занята, они общаются, они больше не связывают друг друга, напряжение исчезло, и даже отец, если он окажется у нас, видит, что его ребенок занимается с другими детьми, жена – с другими женами и детьми, и в нем вдруг просыпается осознание себя как отца ребенка и одновременно – супруга по отношению к своей жене. Работа, которая ведется в Мезон Верт, огромна.

Даже само название нашего «места обитания» является плодом коллективного детского творчества. У этого названия нет автора, никто наш дом так не нарекал. Это название родилось в самих детях, оно – их. Оно для них говорящее. Стоит только матери произнести: «Мезон Верт», как ребенку уже все ясно. Мой муж, вспоминая о своем детстве, проведенном в России, рассказывал, что когда за столом говорилось: «Завтра идем на куропаток», – собака, которая лежала в углу столовой и, кажется, спала, тут же начинала прыгать и вертеться вокруг стола – она услышала слово «куропатки»… Некоторые матери делились со мной таким наблюдением: «Достаточно сказать „Мезон Верт” – и мой только что капризничавший ребенок тут же замолкает». Мезон Верт – это некая орбита в пространстве. Это потрясающе. Его создание, возможно, столь же важно, как возникновение детских садов лет 75 назад. Мезон Верт работает для того, чтобы можно было предотвратить последствия отнятия ребенка от груди – это то же самое, что профилактика агрессии, а значит, и социальных драм.

Вспомним, с чего начинались нынешние «детские сады».

Начинались они с «приютов». Название общее и для ясель, и для детских садов. Когда я была девочкой и ездила на каникулы, я видела в деревне такие вывески: «Приют». Работающие женщины отводили туда своих детей и оставляли их на целый день на попечение сестер-монашенок; дети проводили здесь всё свое раннее детство до начальной школы. В этих так называемых «приютах» все дети одеты были одинаково: длинные платья до пят, а под ними – ничего, – так ходят в деревнях; дети тогда могут писать-какать, – безразлично: за ними подберут. В приюте были младшая группа, средняя и старшая… и вот эта старшая и стала école maternelle.

Для того чтобы узнать, с чего все начиналось, нужно прочесть «La Maternelle» Леона Фраппье. Те, кто создали École maternelle, столкнулись в начале пути с трудностями, весьма схожими с теми, которые возникли сегодня перед организаторами Мезон Верт.

Законодатели не верили в методы, которые применялись в École maternelle и которые стали отличительной чертой работы с малышами во Франции, получив признание во всем мире.

Тем не менее, École maternelle, выдержав испытания, выпавшие на ее долю, продолжает эволюцию. Но подобная эволюция, на мой взгляд, опасна. Она предает добрые начинания в работе тех, кто стоял у истоков. Волнует меня то, что в детские сады принимают теперь и двухгодовалых, а преподавателей берут с подготовкой для работы с трехлетними. А 2 и 3 года – это то же самое, что 12 лет и 25. Между двухлетним ребенком и трехлетним такая разница… Такая же большая, как между ребенком в предпубертатном возрасте и зрелым юношей. В два года центральная нервная система еще в процессе стабилизации; лошадь без хвоста; у ребенка еще отсутствует чувственный и волевой контроль за удовольствием от работы сфинктеров. Если держат его «в узде», ограничивая в потребностях, не позволяя «лишнего», ребенок, из боязни не понравиться взрослым, рассматривает свою область таза (свое en-vie^[202]) как привой – в полной зависимости от желания (удовольствия) взрослого воспитателя; это совершенно искажает его сексуальную самоидентификацию, частью которой является тазовая область. Позднее девочка станет женщиной, а мальчик – мужчиной, но существует большая опасность подавления взрослой сексуальности с патогенным торможением, поскольку область гениталий была поставлена в зависимость от взрослого. Раннее высаживание на горшок чрезвычайно опасно. Недавно во Франции было решено открыть ясли для детей двух-двух с половиной лет; для них специально готовят воспитателей. В этом возрасте каждые три месяца приносят с собой огромные изменения в развитии – интересы детей, манера выражать себя (в широком смысле этого слова) постоянно изменяются. В детский сад, таким образом, будут отправляться только те дети, которые достигли свободы в самообслуживании. До достижения 30 месяцев ни один ребенок не готов к «естественной» чистоплотности, по крайней мере без случайностей в штанишки, а также – к жизни по расписанию. Если есть желание расширить, увеличить прием малышей в детский сад, то нужно придумать не детский сад, а нечто иное: он хорош только для трехлетних детей, то есть для детей, реально достигших этого возраста. Те же, которые пребывают в яслях после двух лет – остаются инфантильными, потому что окружение их – только малыши и женщины, и даже если есть в яслях воспитательницы – они редко умеют говорить детям правду, которая тех интересует. В основном они добиваются того, чтобы научить их умению обращаться с чем-либо, песням учат, но все это деятельность – управляемая… Управляемая! Увы! Уже. Эти ясельные воспитательницы тут постольку-поскольку, и воспитательницы старшей группы посматривают на них свысока, обычно их засылают «уполномоченными» по материальной части: детские рожки, еда, пеленки. Это целая проблема. Было бы совершенно иначе, если бы вместо воспитательниц-женщин рядом с ними постоянно работали мужчины. И пусть их будут называть как угодно – если не психиатры, не воспитатели, не организаторы досуга, то просто «дяди», если воспитательницы старших групп – «тети»!

Я слышала и такие аргументы за то, чтобы принимать в детские сады детей с двух лет: когда старший в детском саду, – почему бы младшему брату или сестре не ходить с ним туда же? Это явление противоположно тому, что происходит в яслях. Когда малыш в яслях, то старших тоже могут оставить там. Но когда старшие начинают ходить в детский сад, почему бы не отправить туда же и малыша, который играет со старшим? Зачем разделять детей? Мама и папа станут проводить с ними гораздо больше времени, если дети будут в одном, а не в разных местах. Дома они будут вместе расти и самим своим присутствием помогать друг другу развиваться. Этот довод кажется справедливым, но выражает он точку зрения воспитателя и фокусирует в себе его же проблемы.