Читать книгу - "Мне жаль, но это инстинкт. Как животная природа управляет нами и что с этим делать - Ребекка Хейсс"

Но нам стоит сделать шаг назад и понять биологические паттерны, которые закладывают фундамент для подобных точек зрения. Конечно, тренинг «Власть-Присутствие-Цель» крайне оскорбителен. И разумеется, женщин нужно нанимать в инженерные отделы, верно? Но опять-таки, в самой основе подобных диких высказываний может быть смысл.

Дорогие читатели, пожалуйста, выслушайте меня полностью, прежде чем взрываться от негодования.

Женщинам: Я не говорю, что под мужчин всегда нужно подстраиваться и не отстаивать свою позицию, чтобы защитить их хрупкое эго.

Мужчинам: Думаю, вы не настолько нежные цветочки, что не сможете справиться с вызовом от одной знающей женщины.

Сказав это, можно перейти к делу. Мы понимаем, как сексуальный отбор сформировал наши инстинкты. И в таком случае тренинги, которые рассказывают мне, женщине, как я должна себя вести и одеваться, чтобы меня восприняли всерьёз, или как нужно общаться с мужчинами так, чтобы не бросить вызов их статусу, отчасти имеют смысл с точки зрения поведения наших предков.

В идеальном мире все мы были бы просвещёнными существами, руководствующимися нашим сознательным высокоразвитым мозгом. В таком мире нам не нужны были бы подобные абсурдно-оскорбительные советы. Ни одна женщина не должна ходить вокруг социального статуса мужчины на цыпочках, чтобы обеспечить себе продвижение или хотя бы карьерную безопасность. Но я также хочу сказать, что ни один мужчина не должен быть уволен из-за того, что рекрутерам ставят задачу нанять в отдел больше женщин. Аргумент Дамора был не в том, что женщины не способны выполнять работу. Он говорил скорее о том, что в среднем у женщин меньше склонностей к той системе работы, которая требуется от инженеров Google. Я бы поставила особое ударение на слове в среднем. Речь шла не о том, что отдельные женщины не могут быть на уровне с мужчинами или даже лучше любого из них, а что в среднем в рамках популяции его слова соответствуют действительности.

Когда я пишу эти слова, женщины всё ещё занимают небольшой процент (примерно 17,8 %) технического персонала Google, несмотря на ежегодные затраты в более чем 100 миллионов долларов на программы по разнообразию. Дамор пытался сказать, что, возможно, Google тратит деньги на проблему, которую не нужно решать. Возможно, дело в естественном различии между мужским и женским мозгом.

Вне всякого сомнения, наши биологические склонности не существуют в вакууме. Социализация и культурные гендерные нормы сначала следуют за нашей биологической природой, а потом начинают вести её за собой. Есть яркий пример. Одно исследование обнаружило, что когда женщинам напоминают о стереотипах, ассоциирующихся с их полом (например, что женщины не так хороши в работе, как мужчины), их результаты на следующем тесте по математике снижаются. Эти стереотипы сознательно (или нет) повторяются учителями, родителями и сверстниками. Это закрепляет существующие нормы и губит таланты, провляющиеся вне этих норм. Но особенно показательным мне кажется то, как мы попытались «исправить» некоторые из этих практик. Мы поощряем молодых девушек идти в научно-технические области, но не делаем того же для молодых мужчин, например, не пытаемся обратить их внимание на домашнюю работу и область детского образования.

Я не хочу обесценивать реальную проблему предвзятости в найме (смотрите выше: женщины сталкиваются с дискриминацией, даже когда имеют ровно те же навыки, что и мужчины), рекрутменте, тренингах, повышениях, зарплате и огромном количестве других рабочих сфер.

Но часто мы забываем о самом крупном источнике этой предвзятости. Не то что бы было мало женщин, способных стать инженерами. Просто социально мы оцениваем инженеров выше, чем, скажем, учителей младших классов. По крайней мере, когда речь идёт о статусе и зарплате.

И потому получается, что мы гордимся попытками встроить женщин в традиционно мужские индустрии, но не делаем ничего, чтобы поощрить молодых мужчин работать в областях, которые обычно остаются за женщинами.

Денежная и статусная ценность, которую мы привыкли видеть в традиционно женской работе, гораздо ниже, чем ценность традиционно мужских профессий. Дамор сказал лишь, что Google не стоит тратить миллионы долларов, чтобы нанимать женщин на позиции инженеров. Возможно, вместо этого нам стоит вкладывать эти деньги, чтобы набирать больше мужчин в качестве учителей младших школьных классов. В конце концов, процент учителей-мужчин в младших классах равен 11 %. Их меньше, чем техников-женщин в Google, которых 17,8 %. Несколько скромных инициатив пытаются нанимать на эти роли мужчин, но никто не вкладывает миллионы долларов в программы разнообразия в младших школьных классах. Работа в образовании ценится в разы меньше, чем в IT, потому что эта сфера традиционно ассоциируется с женщинами.

В вопросах пола женщины и мужчины не равны. И никогда не были равны. В общем и целом биология сформировала наши уникальные черты так, чтобы мы вели в определённых сферах и нуждались в поддержке в других. И для ясности: это не значит, что нет индивидуальных исключений.

К сожалению, наш разум не особенно заботят индивидуальные случаи, нарушающие гендерные нормы, например, женщины, которые становятся блестящими программистками в Google, или мужчины, которые становятся лучшими специалистами в детском образовании (аналогию можно провести с теми, кто идентифицирует себя как небинарных персон). Наш мозг запрограммирован делить людей на категории и вешать на них ярлыки (и мы ещё вернёмся к этому вопросу в главе 5). Поскольку мы живём на планете с населением в восемь миллиардов человек, наш мозг создаёт ярлыки, которые позволяют нам усреднённо оценивать наибольшее количество людей. К сожалению, это значит, что иногда мы ошибаемся. Есть ли женщины от природы более талантливые в инженерном деле и программировании, чем любой мужчина? Абсолютно точно. Есть ли мужчины, которые от природы лучше воспитывают детей, чем женщины? Без сомнения.

Но наши нынешние методы найма и продвижения по службе, скорее всего, выстроены в соответствии со стереотипами. Мы упускаем из виду исключения из нормы. Мы не воспринимаем «Даррела, невероятного воспитателя» как Даррела. Мы видим в нём мужчину и быстро классифицируем его по типичным чертам мужчины. Ким – не «Ким-инженер», она женщина, которая классифицируется и оценивается вместе со всеми остальными женщинами. Но даже если все Ким и Даррелы этого мира составляют жалкий 1 % популяции нашего вида, это означает, что мы неверно характеризуем 160 миллионов человек по не соответствующим реальности гендерным характеристикам.

У аргументов Дамора был некоторый биологический смысл, который требовал тщательного обсуждения и осмысления. К сожалению, Google отреагировал на его утверждения немедленным увольнением. Мне это кажется самой пугающей вещью, которую могла сделать компания в этой ситуации.

Сотрудники, готовые вступать в подобные сложные обсуждения, – огромное преимущество. Никто не должен быть уволен или наказан, если мы можем предполагать, что у автора спорного высказывания были позитивные намерения, и организовать серьёзное обсуждение. Нам нужно прекратить бояться вступать в дебаты по политически заряженным темам и замалчивать острые вопросы. Люди приходят на работу людьми, со всем полагающимся набором инстинктов, убеждений и идей.

Чем чаще мы сможем контактировать друг с другом как личности, а не как люди с разным полом, расой или любым другим ярлыком, который наш мозг хочет использовать для классификации, тем быстрее мы начнём судить других по их действительным навыкам и способностям.

Но для преодоления любви нашего инстинкта к категоризации нам нужно много энергии – и общение с теми, кто ломает устои.

По схожим причинам я так долго искала свою позицию относительно разнообразия в бизнесе. Мне было страшно сказать что-то не так. (Как правильно говорить: чёрные, афроамериканцы или люди с цветной кожей? Как мне говорить о людях с иной гендерной идентичностью?) Вместо того чтобы защищать свою позицию, я молчала, как и многие другие. Сегодня я живу по кредо, которое нашла у знаменитой исследовательницы Брене Браун: «Я здесь не для того, чтобы быть правой, я просто хочу разобраться». Наука не имеет политического измерения. Я здесь, чтобы следовать за наукой и говорить от её имени. Молчание из страха наказания – возможно, одна из самых ограничивающих, изолирующих вещей как для отдельного человека, так и для организации. И всё же, это одна