Читать книгу - "Черно-белое мышление. Почему мы стремимся к категоризации и как избежать ловушек бинарной логики - Кевин Даттон"

На ринге, забитом охранниками, представители прессы и фанаты столпились вокруг Льюиса, чтобы поздравить его. Многие из присутствующих, в том числе промоутер^[17] Холифилда, самопровозглашенный король бокса Дон Кинг^[18], были одеты в строгие вечерние костюмы согласно традициям. Но один человек выделялся из толпы: Фрэнк Мэлони – низкорослый, дерзкий, болтливый менеджер Льюиса – появился перед толпой и зрителями телетрансляции в костюме цветов флага Великобритании.

Этот костюм стал его фишкой: обычно Фрэнк надевал его на большие боксерские события. Во многих отношениях он идеально ему подходил, являясь воплощением его самого – упрямого, бесстрашного и бесстыдного шоумена. Более трех десятилетий Фрэнк был одним из крестных отцов спорта и чувствовал себя в своей тарелке в прокуренных комнатах, наполненных запахом пота тренажерных залах, в объятиях моделей, всегда готовый отпустить мачистскую колкость, уместную только для мужской раздевалки.

Спустя полтора десятилетия после той наполненной тестостероном ночи, когда Фрэнк стал первым менеджером абсолютного чемпиона мира в тяжелом весе из Великобритании (достижение, которое смог достичь только недавно менеджер Тайсона Фьюри^[19]), я встретился с ним в ресторане в графстве Кент. Пестрый костюм остался в прошлом: ко мне пришла Келли, одетая в красное платье от Donna Karan и серый кардиган, в черных туфлях от Jimmy Choo и сумкой темно-синего цвета от Moschino. Ни один волосок не выбивался из ее рыжевато-блондинистого каре.

– Я всегда чувствовала, что родилась не в своем теле, – сказала она голосом Фрэнка. – Всегда, сколько я себя помню. Но я была уверена, что никогда не позволю этому ощущению победить меня. Да, я думала, что столкнулась с опасным противником, которого не могла отправить в нокаут, но пыталась держаться от него на расстоянии вытянутой руки.

Конечно, она не могла никому рассказать об этом.

– Они бы забили меня как скот. Они заставили бы меня ходить по рингу в бикини в начале каждого раунда, показывая номер. Я могла поговорить только с терапевтом, который был у меня на быстром наборе. Помню, как однажды я была очень зла и крикнула в трубку: «Никогда не называйте меня транссексуалом!»^[20] А мне ответили: «Но это тот, кто ты есть, Джон»^[21]. Я спросила: «С чего вы взяли?» А в ответ услышала: «Потому что ты продолжаешь мне звонить!»

Келли рассказала, что, пока она была Фрэнком, она заходила в женские магазины, покупала одежду, а затем паниковала и выбрасывала ее, даже не примерив. Так она выпускала пар, но ей все еще было страшно.

– Теперь я женщина, и многие это приняли. Я помню, как впервые столкнулась с промоутером-конкурентом вскоре после того, как начала менять пол. В восьмидесятые и девяностые мы довольно часто встречали друг друга. На мне было длинное платье, туфли на шпильке и парик. И он сказал мне: «Хрена себе, Фрэнк, а ты изменился!»

Я впервые встретил Келли примерно за год до этого, когда мы вместе принимали участие на мероприятии talkSPORT^[22] в Лондоне. Я удивил ее своим умением анализировать бои, а она удивила меня своими знаниями о психопатах («Это все 30 лет в боксе!»). После мероприятия она спросила меня, над чем я работаю, и я сказал, что меня интересует то, как человеческий мозг классифицирует явления окружающего мира.

Я упомянул в нашем разговоре Аристотеля. Около 2,5 тысячи лет назад греческий философ был одним из первых мыслителей, написавших о категориях, и стал одним из основоположников классической теории категоризации. В нее входят четыре базовых тезиса, и два из них привлекли мое внимание.

Во-первых, Аристотель предположил, что между категориями существуют фиксированные и четко определенные границы без серых областей, что противоречило парадоксу кучи, о котором я узнал. То есть мыслитель считал, что не существует такой вещи, как что-то среднее между кучей и не кучей. Кучи песка либо были, либо их не было.

Во-вторых, Аристотель считал, что объект, входящий в категорию, должен отвечать определенным критериям, в соответствии с которыми и сформировали категорию. И ни один из этих критериев не мог быть более значимым, чем другие^[23].

Когда я закончил, Келли достала из своей сумочки предварительное издание своей автобиографии «Откровенно, Келли»^[24].

– Если вам нужен альтернативный подход, – сказала она, хлопнув книгой по столу, – возможно, это вам пригодится.

– Знаете, Келли, вы бы стали причиной адской головной боли для Аристотеля, – ответил я.

Она засмеялась.

– За эти годы я доставила многим людям головную боль, приятель. Но меня это не волнует.

Она не ошиблась. И вот, 12 месяцев спустя, мы встретились вновь, и классическая теория категоризации подверглась большему натиску, чем Холифилд в Вегасе.

– Знаете ли вы, – спросила Келли, – что Facebook предлагает пользователям выбор из около 70 видов гендера?