Читать книгу - "Между психотерапевтом и клиентом. Новые взаимоотношения - Майкл Кан"

class="p1">Что было действительно важно, так это способ передачи агапе. Многие годы Роджерс со своими учениками прилежно изучал эту проблему и наконец обнаружил, что годится для ее решения, а что — нет. Он считал, что действенной является терапия, которая доносит до клиента искренность, эмпатию и безусловное положительное отношение. Давайте рассмотрим каждое из этих понятий более подробно.

Искренность

Терапевты должны быть искренними или, как иногда говорил Роджерс, «конгруэнтными». Это значит, они должны иметь свободный доступ к своим внутренним процессам, иметь свои собственные чувства, собственные позиции и склонности. Роджерс считал, что невосприимчивые к осознанию потока собственных мыслей и чувств терапевты вряд ли смогут помочь клиентам осознавать их психические содержания. Несомненно, существуют терапевты, которые выбирают свою профессию потому, что воображают, будто концентрация на внутреннем состоянии клиента является хорошим способом избежать боли и беспокойства, когда речь идет о собственном психическом устройстве. Роджерс предостерегает, что это катастрофический рецепт. Стать терапевтом — значит принять на себя страшную ответственность перед самим собой. Очевидно, что первые психоаналитики это понимали, хотя само понимание и составляло порой лишь периферический аспект аналитической ориентации и впоследствии слишком часто полностью исчезало. Роджерс утверждал приоритетность подобного понимания.

Если искренность означает осознание собственных мыслей и чувств, то она также подразумевает, что терапевты не делают ничего такого, что могло бы скрывать этот внутренний процесс от клиента. Они не вправе защищаться, но обязаны, до известной степени, быть прозрачными. Важно отметить: этот термин не относится к тому, что терапевты делают или говорят. Предполагается только, что они открыто преподносят себя, ничего не скрывая. Они могут делать это молча, выражая свое внутреннее отношение во взгляде, мимике лица и соответствующей позе. Или же они выбирают подходящее время, чтобы сказать клиенту, что они чувствуют.

Роджерс признается в своей озадаченности тем, насколько много терапевтов действительно должны сказать клиентам о своих чувствах и отношениях. Он понимал, что быть искренним не означает болтать обо всех посетивших тебя чувствах. Поэтому он не был сторонником терапевтических форм в группах встреч, где терапевт делится с клиентом каждым своим чувством. Он считал, что искренность подразумевает выражение чувств только тогда, когда это необходимо и когда, по всей видимости, это совпадает с возможностью терапевта наиболее полно представить себя клиенту. Кроме того, чувства должны демонстрироваться бережно с теплотой, эмпатией и полным уважением к клиенту. Позвольте здесь процитировать один из примеров Роджерса:

Но всегда ли полезно быть искренним? А как насчет отрицательных чувств? Как насчет случаев, когда настоящими чувствами консультанта по отношению к клиенту являются раздражение, скука или неприязнь? Мой эмпирический ответ будет таким: даже такими чувствами, как эти, какие все мы время от времени испытываем, консультанту предпочтительнее поделиться, нежели прятаться за фасадом интереса, заботы и симпатии, которых на самом деле нет.

Но достигнуть этого непросто. Подлинность влечет за собой сложную задачу знания потока переживаний, текущего внутри другого потока, отмеченного сложностью и непрерывными изменениями. Так, если я ощущаю, что чувствую скуку от моих контактов с этим (клиентом) и это чувство сохраняется, то думаю, что должен ради него и наших отношений разделить это чувство с ним. Но тут мне снова захочется быть в курсе того, что происходит во мне самом. Я узнаю, что чувство, которое я выразил — мое чувство скуки, а не какие-то предполагаемые факты о нем, клиенте, как о скучной личности. Если я выражаю это как свою собственную реакцию, то появляется потенциальная возможность углубления наших отношений. Но это чувство существует в контексте сложного и изменяющегося потока, что тоже необходимо передать. Я предпочел бы поделиться с ним своими переживаниями по поводу скуки и дискомфорта, которые испытываю, выражая эту свою точку зрения. По мере того как я делюсь этими взглядами, то нахожу, что мое чувство скуки выросло из моего ощущения отдаленности от него и что я желал бы быть с ним ближе. И когда я пытаюсь выразить свои чувства, они изменяются. Определенно, я не скучаю, когда показываю ему себя таким образом, и далек от скуки, когда ожидаю с нетерпением и, возможно, с долей понимания его ответ. Еще я испытываю к нему новое сочувствие теперь, когда я выразил чувство, которое служило барьером между нами. И я уже смогу услышать удивление или, возможно, обиду в его голосе, чтобы он стал говорить более искренно, потому что я отважился стать с ним подлинным. Я позволил себе быть личностью — настоящей, несовершенной — в своих отношениях с ним [29].

Роджерс предостерегает терапевтов от использования подобного рода рекомендаций как лицензий на проработку собственных проблем во время работы с клиентом. Он напоминает своим читателям, что часто подходящим человеком, с которым можно разделить свои чувства, является супервизор или коллега, но не клиент.

Несмотря на значительное количество времени и энергии, которые Роджерс посвятил вопросу об искренности, создавая о ней статью за статьей, похоже, он находил, что это определение трудно описать и проиллюстрировать. Но, кажется, интуитивно он знал, что имел в виду. На определенном уровне все мы угадываем, когда находимся лицом к лицу с точностью, которая с нами искренна, а когда перед нами некто, выставляющий фасад вежливости или профессионализма. К первым мы проникаемся доверием и готовностью открыться. Это и есть то качество, которое Роджерс пытался описать.

Роджерс считал искренность наиболее важным из всех определений.

Эмпатия

Следующим условием, необходимым для успешной терапии, является эмпатия. Словарное значение слова «эмпатия» — воображаемое проникновение в субъективные переживания другого. Роджерс говорил о важности непрестанных устремлений терапевта к пониманию переживаний клиента с позиции самого клиента. По Роджерсу, эмпатия носит не только когнитивный характер, она также включает в себя эмоциональный, эмпирический компонент. Это подразумевает попытку переживать мир клиента так, как это делает сам клиент, но подобное переживание вовсе не означает растворения в нем, никогда не следует терять качества «как будто».

Испытывает ли клиент страх или сомнение, одиночество или гнев, восхищение или разочарование по отношению к терапевту, эмпатичный терапевт позволит себе испытывать то, что испытывает клиент и сообщать свое понимание и переживания клиенту:

«Наверное, очень страшно быть настолько неуверенным в своей безопасности на работе. И еще я представляю, как вы должны быть рассержены на своего начальника».

«Мне кажется, я понимаю, о чем вы говорите. В некоторых случаях вы, похоже, приходите сюда и разговариваете со мной, но вы не уверены, что это действительно вам что-то дает».

«Господи! Да Вы по-настоящему ее любите, не так