Читать книгу - "Воля богов!. Повесть о Троянской войне - Леонид Свердлов"

Но ничего этого не случилось. Неоптолем обернулся и удивлённо посмотрел на своего спутника. Одиссей приложил палец к губам и оттащил юношу с видного места в кусты. Снова знаками приказав Неоптолему быть тише, он опустился на землю и притянул его к себе.

Крадучись, почти ползком они подобрались к пещере. Одиссей заглянул туда и никого не увидел. Это было маленькое жилище дикаря. Какое-то подобие стола, скамья из обломка дерева, лежанка из сухих листьев, накрытых звериной шкурой, грубо выструганный деревянный ковш, огниво, везде были разбросаны какие-то грязные полоски тряпок — бинты или что-то вроде этого. По всему видно, что хозяин ушёл совсем недавно, ходит где-то рядом и скоро вернётся. Одиссей отполз от пещеры и знаком позвал за собой Неоптолема.

— Похоже, Филоктет жив, — прошептал он.

— Здорово! — обрадовался Неоптолем, не понимая, почему у Одиссея такой обеспокоенный вид.

— Рано радоваться, — ответил царь Итаки. — Если он девять лет прожил один на необитаемом острове, то вряд ли в нём ещё осталось что-то человеческое. Скорее всего, он совсем одичал и теперь мало чем отличается от лесного зверя. Лука у него нет, это понятно. Но только он знает, как этот лук попал к троянцам и где его теперь искать. Только бы он ещё не совсем сошёл с ума от одиночества и болезни! Надо его дождаться и попытаться расспросить. Но мне с ним разговаривать, думаю, бесполезно: он наверняка зол на меня и на всех, кто тогда был здесь. А тебя он не знает и, может быть, с тобой разоткровенничается. Так что подожди его в пещере, я буду рядом и в случае чего приду на помощь. Не говори ему, что я здесь. Скажи, что ты один приехал.

— Достойно ли благородного воина говорить неправду?! — возмутился наивный Неоптолем.

Одиссей поморщился:

— Благородного воина достойно всё, что ведёт к победе. Или ты думаешь, что убивать людей хорошо, а лгать плохо? Ты сейчас будешь говорить неправду не для личной выгоды, а для блага всей Эллады, ради спасения жизней тысяч наших товарищей, воюющих с троянцами. Считай, что это твоё первое боевое задание.

Сказанное Одиссеем Неоптолему вовсе не понравилось, но он не нашёл что возразить и только спросил:

— Что мне ему сказать?

— Для начала правду: ты сын Ахилла, воевал вместе с нами, но поссорился с Агамемноном. Он, скажем, отдал оружие твоего отца не тебе, а мне. Тут можешь обругать меня последними словами — Филоктету это понравится. Ты решил вернуться на родину, а заодно по пути прихватить его. Можешь сказать, что, узнав о том, как мы с ним поступили, ты посчитал это ужасной несправедливостью. Это правда — ты ведь действительно так посчитал. Осторожно расспроси его о луке и стрелах. Впрочем, когда он окажется у нас на корабле, он и сам всё расскажет.

— Ты собираешься… — возмутился благородный юноша.

— Ну что ты! — отмахнулся Одиссей. — Если он сам, по доброй воле тебе всё расскажет, то нам не придётся его пытать, так что ты уж постарайся, хотя бы из человеколюбия, всё у него узнать.

Неоптолему пришлось согласиться. План Одиссея ему не нравился, но Одиссей был непреклонен, а авторитет бывалого воина был для Неоптолема слишком велик.

Пожелав своему юному спутнику удачи и покровительства Гермеса и Афины, царь Итаки скрылся в кустах, а сын Ахилла отправился в пещеру.

Ждать пришлось недолго. Вскоре из леса вышел обросший волосами человек в звериной шкуре. Опять у Одиссея возникло чувство, что это уже было: такой же дикарь на этом месте напал на них с Ахиллом много лет назад. Но это был другой дикарь — Одиссей сразу узнал в нём постаревшего и одичавшего Филоктета. Тот шёл, хромая, нога его была забинтована. На плече у него был тот самый лук и колчан с теми самыми стрелами. Теперь можно было ни о чём Филоктета не расспрашивать. Проще всего было бы убить его и забрать оружие, но сделать это при Неоптолеме Одиссей не решился. Приходилось действовать по прежнему плану.

Филоктет вошёл в пещеру и застыл в изумлении.

— Ахилл?! Ты?! — воскликнул он. — Ты вернулся, чтобы забрать меня?

Неоптолем в растерянности не нашёл что ответить, но Филоктет сам продолжил:

— Нет, ты не Ахилл. Ахилл был бы сейчас старше. Кто ты? Ты грек?

— Грек, — ответил Неоптолем. — Я сын Ахилла.

— Вот радость-то! Из всей этой банды Ахилл был, кажется, единственным честным человеком. И сын у него, значит, такой же.

Неоптолем покраснел от смущения и чуть было не сказал, что пришёл вовсе не с честной целью, но не нашёл подходящих слов. Да Филоктет и не дал ему ничего сказать. Он стал расспрашивать Неоптолема про него и про его отца.

Истосковавшийся от долгих лет одиночества оруженосец Геракла без умолку рассказывал о своей нелёгкой жизни на необитаемом острове: как он очнулся один на пустом берегу, как, преодолевая страдания, нашёл эту пещеру и прожил первое время, питаясь запасами, оставшимися от прежнего хозяина, как научился сам добывать себе пропитание, охотясь в лесу, как первое время ходил на берег, зажигал костёр и смотрел на море, ожидая увидеть проходящий мимо корабль, как потерял надежду и стал обустраивать свой нехитрый быт на острове.

Боль в ноге мучила его нестерпимо, но с годами он почти привык к ней. Кое-какую помощь оказывал ему Аполлон, время от времени посещавший на острове могилу своего сына. Филоктет заботился об этой скромной могилке, а Аполлон научил его обрабатывать язву на ноге, дал какие-то снадобья, унимавшие на время боль.

В последнее время стало значительно лучше, после того как Аполлон явился на остров со своим сыном Асклепием — новоиспечённым богом медицины. Тот осмотрел язву и дал такое эффективное средство, что она теперь почти не болела. За это Филоктет на день одолжил Аполлону лук и стрелы.

Неоптолем в свою очередь пересказал то, что слышал от Одиссея: про бесконечную осаду Трои, про подвиги и сражения, о несчастной гибели отца.

— Так, значит, Ахилла больше нет! — вздохнул Филоктет. — Какое горе для всей Эллады! Известно, что боги забирают к себе самых лучших. Твой отец был лучшим, и он погиб. А эта бесчестная помесь лисицы и шакала наверняка и поныне живёт. Такой мерзавец противен даже Аиду.

— О ком это вы? — спросил Неоптолем.

— Как это о ком?! Конечно, об этом подонке Одиссее. Ведь это из-за него я так страдаю: он отравил мою сандалию ядом лернейской гидры и всем наврал про какую-то змею, он убедил Агамемнона бросить меня на этом проклятом острове. Есть ли во всём греческом войске более гнусное отродье?! Он весь состоит из подлости и коварства. Одиссей вам, небось, до сих пор говорит, что он сын царя Итаки Лаэрта? Это пусть его мать Лаэрту сказки рассказывает! Все знают, что она путалась с Сизифом — самым хитрым и ловким мошенником, каких только знала ойкумена. Вот Сизиф и есть настоящий отец Одиссея, а тот весь в отца пошёл — такая же сволочь.

— Одиссей жив, — ответил Неоптолем. — Живой и всё такой же коварный. Из-за него я и ушёл от греков. Он у меня оружие отца отобрал.