Читать книгу - "Моя жизнь среди индейцев - Джеймс Уиллард Шульц"

– Это собаки, питающиеся собачьим мясом! – заявила мне Нэтаки. – Если ты собираешься пригласить их вождей на обед, то ищи того, кто приготовит еду, потому что я для них готовить не буду.

И Нэтаки сдержала свое слово. Мне пришлось отыскать семейство английских полукровок, которое взяло на себя обслуживание компании. Нэтаки потеряла в войне против кри брата и дядю, и я не мог винить ее за такое отношение к враждебному племени. Однако пикуни всегда побеждали кри, так как были храбрее, лучше вооружены и лучше ездили верхом. Некогда пикуни сразились с кри там, где сейчас стоит город Летбридж, в провинции Альберта; в этой битве было убито двести сорок человек кри, многие утонули при попытке спастись вплавь по реке.

Не могу объяснить почему, но и я чувствовал глубокую неприязнь к кри; возможно, дело в том, что враги Нэтаки, естественно, были и моими врагами. Стыдно признаться, но я ненавидел и презирал кри, их внешний вид, ухватки, даже язык. Я скоро выучил слова на их диалекте, обозначающие различные предметы торговли, но не желал показывать своих знаний, делая вид, что не понимаю, и заставляя кри требовать нужное или на языке черноногих, который большинство кри знало, или же при помощи языка жестов. Их вождь Большой Медведь, низкорослый и широкоплечий, обладал грубыми чертами лица и маленькими глазками; волос у него на голове, похоже, никогда не касался гребень. Я никак не мог понять, почему он стал вождем. Он, похоже, не обладал даже средним умом, а его военные заслуги не шли в сравнение с заслугами среднего воина из черноногих.

Еще больше, чем кри, мне были неприятны их сводные братья, французы-полукровки от индианок кри, – племя редриверов. Они были не просто смуглые, а совсем черные, как негры, и одевались тоже в черное, разве что мужчины добавляли немного ярких цветов, например красный кушак вокруг талии. Но у женщин даже платки были черные. Вдобавок мужчины редриверов носили дурацкую прическу: волосы, остриженные выше плеч, топорщились вокруг головы, как огромная швабра. Но меня в первую очередь отвращала не их внешность, а привычки и обычаи. Во-первых, они ели собак; во‐вторых, притворялись верными и ревностными прихожанами церкви, хотя худших лжецов и воров на равнинах было не сыскать. В-третьих, редриверы ненавидели американцев не меньше, чем англичан, и вечно проклинали нас на своем ломаном французском. Однажды терпение у меня лопнуло, я перескочил через прилавок и отвесил одному из них, парню по имени Эмиотт, крепкую затрещину, от которой он повалился на пол. Я едва удержался, чтобы не пнуть лежачего.

– Будешь знать, как проклинать американцев, – заявил ему я. – Не желаю больше слышать здесь такие речи. Если вам, ребята, это не нравится, выметайтесь вон и возвращайтесь только после того, как придете в себя.

Как ни странно, торговля от моей несдержанности совсем не пострадала. Те редриверы, которых я выгнал, остались нашими клиентами и впредь вели себя тихо.

А взять Луи Риэля! Этого вождя восстания редриверов Канады в 1885 году я одновременно и знал, и не знал. Риэль был красивый мужчина, хотя блестящие черные глаза глядели не совсем уверенно, даже немного бегали. У него были преувеличенно вежливые манеры: еще за десяток шагов от человека он широким жестом снимал свое огромное сомбреро и подходил с поклонами и улыбками, расточая высокопарные комплименты. Он получил хорошее образование; иезуиты готовили его в священники, но кое‐какие проступки помешали его посвящению. Думаю, именно образованность стала причиной поражения Риэля, так как он переоценил себя и свою силу. Я так и не знаю, действительно ли он верил в успех и в то, что сможет исправить несправедливое зло, как он выражался, причиненное его угнетенному и обманутому племени, или же он затеял схватку с расчетом, что канадское правительство откупится от него и он будет потом жить в богатстве. Возможно также, что в оценке самого себя, своего племени и собственного положения сказывалась неуравновешенность Риэля. Он появился у нас с приходом редриверов из северных прерий и вскоре стал пользоваться расположением Ягоды благодаря исключительному умению гладко и убедительно говорить. Риэль хотел получить у нас в кредит товары, чтобы торговать ими в своем лагере, и мы их ему дали. В течение почти двух лет он имел у нас открытый счет. Счет и сейчас открыт, так как Риэль уехал, исчез в одну ночь, и остался должен семьсот долларов.

– Так, – сказал Ягода, – пожалуй, мы с ним в расчете: он поклонился нам приблизительно семьсот раз, а как по мне, такие изысканные и низкие поклоны стоят примерно доллар за штуку.

– Знаете ли, – заявил мне однажды Риэль, – мои люди – те же сыны Израилевы, гонимая раса, лишенная своего наследия. Но я исправлю положение, добьюсь у тирана справедливости для них, стану им вторым Давидом. Да, меня вполне можно сравнить с великим вождем иудеев, я тоже пишу псалмы. Я сочиняю тексты, идя во главе нашей колонны, а у вечернего костра или в ночной тишине записываю их на бумаге. Когда‐нибудь эти стихи будут изданы.

Никто из редриверов, кроме Риэля, не имел ни малейшего представления о силе канадцев и стоявших за ними англичан. Но сам предводитель знал всё, так как бывал на востоке в Оттаве, Монреале и Квебеке, а благодаря чтению приобрел общие знания обо всем мире. Но здесь, близ нашего торгового пункта, он устраивал одно собрание за другим и взвинчивал свое племя до состояния предельного энтузиазма, уверяя, что канадцев и англичан мало, что они неопытны и редриверы всего за несколько недель смогут покорить врагов силой оружия. Когда индейцы спрашивали наше мнение, мы говорили, что нет ни малейшего шанса победить канадцев, и то же самое говорил живший с редриверами католический священник отец Скаллин. Его прислал епископ Эдмонтонский, чтобы заботиться о духовных нуждах различных племен. Скаллин бегло говорил на языках кри и черноногих, а также на канадско-французском наречии. Сильно сомневаюсь, что Риэлю удалось бы поднять восстание редриверов, сохранись в прерии бизоны. Но когда индейцы больше не могли жить за счет охоты и начали голодать, они впали в отчаяние, и произошел взрыв. Восстание началось через четыре года после того, как мы впервые обсуждали эти вопросы на берегах Миссури. Все кри и редриверы, вместе взятые, не смогли проявить себя в бою так, как сделала бы горстка черноногих. Риэля судили, приговорили к казни и повесили как изменника.

Редриверы, прибывшие с севера, – дети англичан и шотландцев – совершенно не походили на французов-полукровок: торговать и