Читать книгу - "Вам - задание - Николай Чергинец"

Купрейчику стало жарко. Он расстегнул верхнюю пуговицу гимнастерки и попытался прочитать письмо жены. Но перед глазами всплыл образ погибшего друга, а память с неумолимой жестокостью напомнила тот день.

Через несколько минут после того, как Кузьма Андреевич вышел из блиндажа, послышались оглушительные разрывы вражеских снарядов.

Купрейчик сразу же подумал о капитане. Он выскочил из блиндажа и, не обращая внимания на артналет, бросился искать Мухина. Кузьму Андреевича он нашел метрах в тридцати от блиндажа. Он лежал на сырой, рыхлой земле. Все тело, голова были изрешечены осколками.

Воспоминания о друге были гнетущими, и Купрейчик на время забыл о Надином письме, которое он машинально засунул в карман гимнастерки. Постоянная тревога за нее заставила достать письмо и начать читать. Развернул и нетерпеливо взглянул на последние строки. Увидел слова «люблю», «целую», облегченно вздохнул и начал читать. У Нади пока все шло нормально, и, несколько успокоившись, Купрейчик начал готовиться к походу.

Сегодня с ним пойдут семеро разведчиков. Среди них Семин, тот самый, который был осужден за то, что взял «мешок овса... ну и коня в придачу». Алексей был доволен, что не ошибся тогда в этом человеке. Григорий оказался смелым, ловким и выносливым бойцом.

Кроме Семина, Купрейчик отобрал Губчика, Зайцева, Покатова, Рожнова, Чеботова и Луговца. Все опытные и надежные люди.

Время еще было, и Алексей принялся писать письма. Быстро ответил Надюше, затем с тяжелым сердцем взялся за письмо жене Мухина. Письмо получилось большим. Алексей написал о своей дружбе с Кузьмой Андреевичем и о том, как погиб он.

Отдал письма старшине Гончару, а сам, набросив полушубок, вышел из блиндажа. На душе было тревожно. Вспомнил родителей и близких людей. Из газет и рассказов политработников он знал, что фашисты почти полностью разрушили Минск. Много его жителей, не успевших эвакуироваться или уйти в партизаны, находились в концлагерях или же были убиты. В Минске у Алексея были родственники — семья родного дяди Славина Михаила Ивановича, — о которых он ничего не знал.

Задумавшись, Алексей и не заметил, как быстро прошло время. Он направился в блиндаж. Группа была готова. Старший лейтенант быстро надел белый маскировочный костюм, повесил на шею обмотанный бинтом автомат, проверил, как прикреплены под курткой гранаты, запасной магазин к автомату, и тихо, привычно сказал:

— Пошли, братцы!

Вскоре они уже были в передней траншее, где их ожидали двое одетых в белые маскхалаты саперов. Обоих разведчики знали в лицо. Они уже не первый раз сопровождали их в нейтральной полосе. Поздоровались. Купрейчик весело спросил:

— Не надоело вам с нами возиться, по снегу ползать?

— А у нас служба такая, — усмехнулся пожилой сержант.

Стоявший ближе других к саперам Зайцев протянул им пачку папирос:

— Закуривайте, мужики.

Сержант сразу же взял пачку, попытался рассмотреть название, но было темно. Тогда он достал из нее две папиросы и, поделившись с товарищем, протянул пачку обратно, спросил:

— Трофейные?

— Нет, наши. Но считай, что трофейные, мы их с боем у интендантов добываем.

Зайцев пачку сигарет у сапера не взял, великодушно сказал:

— Дарю.

— Не откажемся, — ответил сержант. Это у него прозвучало как благодарность.

Купрейчик подождал, пока перестанет мерцать последняя папироса, приказал:

— Вперед.

Первыми, вжимаясь в снег, поползли саперы. За ними медленно один за другим двинулись разведчики.

Вот они приблизились к проволочному заграждению. Сержант лег на спину и осторожно взял нижнюю проволоку обеими руками, дождался, пока его более молодой товарищ перекусил ее ножницами, тихонько развел концы по сторонам и зацепил их за целый провод. Затем саперы то же самое проделали со второй ниткой, и проход был готов.

Сержант легко пожал чуть выше локтя руку Купрейчика, и саперы один за другим поползли обратно.

Дальше разведчикам надо было двигаться одним. Расстояние небольшое — всего метров двадцать — и вражеская траншея. Сдерживая дыхание, разведчики начали приближаться к ней. Вскоре на фоне белого снега замаячила фигура часового, вернее только его спина. Часовой, чтобы не замерзнуть и размять ноги, прохаживался в траншее, удаляясь влево от разведчиков. Когда накануне днем Купрейчик изучал оборону противника, то он сразу же обратил внимание, что часовой от блиндажа все время уходит влево. Поэтому старший лейтенант и решил проскочить через траншею рядом с блиндажом в тот момент, когда часовой будет удаляться от него.

И вот лежат разведчики в семи-восьми метрах от бруствера, настороженно глядя на часового. А он, как назло, остановился. «Увалень несчастный! — ругал его Купрейчик. — Лень тебе пройтись, топчешься, как медведь, на месте!» Вдруг немец, высунувшись наполовину из траншеи, начал напряженно смотреть в их сторону. «Неужели учуял?» — думал старший лейтенант, а сам на всякий случай осторожно снял с ремня гранату. Но вот часовой занял обычное положение в траншее и через минуту пошел от блиндажа. Купрейчик махнул рукой: «Вперед!» — и первым начал приближаться к траншее. У бруствера еще раз внимательно посмотрел в спину часовому — не повернется ли. Нет, тот продолжал удаляться. Ему до поворота в обратную сторону надо сделать еще шагов десять. «Успеем», — решил командир и, поднявшись, перепрыгнул траншею. Пробежав пять-шесть шагов, разведчики залегли. Теперь надо потихоньку отползать от траншеи. Они понимали, что сейчас, когда ветер дует в сторону немца, тот может услышать даже легкий шум. Поэтому двигались очень осторожно, напряженно поглядывая на часового, который уже приближался к блиндажу. Теперь для разведчиков было главным, чтобы он не заметил на снегу их следов. Но тот дошел до блиндажа и повернул обратно. Все вздохнули с облегчением и по сигналу командира двинулись дальше.

Прошел час, и они оказались в небольшой рощице. Здесь можно было идти во весь рост, дать телу немного расслабиться. Вскоре сделали короткую остановку, во время которой Купрейчик определил дальнейший маршрут. Пользуясь тем, что метель усилилась, двигались дальше довольно быстро. От ямки к ямке, от кустика к кустику. К рассвету были уже у намеченной цели. Устроились и замаскировались в небольшой роще. Перекусили и залегли отдыхать. Впереди был хотя и короткий, зимний, но целый день, в течение которого надо было изучить обстановку, а следующей ночью начать действовать.

Метель прекратилась рано утром, и, когда окончательно рассвело, разведчики увидели, что штаб разместился довольно удобно. Яркое солнце освещало добротные блиндажи, протоптанные и утрамбованные среди снежных сугробов сотнями ног тропинки.

Среди офицеров, сновавших от блиндажа к блиндажу, царила какая-то праздничная приподнятость. Начищенные, наглаженные, самоуверенные, они чувствовали себя в полутора десятках километров от линии фронта в полной безопасности. В центре разместились четыре больших блиндажа, туда больше всего и заходили офицеры. Но проникнуть в любой из этих блиндажей было невозможно. У каждого стоит автоматчик, а вот добраться до тех, что полукругом охватывали эти четыре блиндажа, казалось легче.