Читать книгу - "Пурга - Вениамин Колыхалов"

— Знаменитый летчик.

Постреленок раздвинул ветки, по пояс высунулся наружу.

— Город Омск где стоит?

— В Сибири.

— Ока куда впадает?

Воронцов захлопал глазами: тужился преодолеть слабые познания по географии. Пришел на подмогу водитель студебеккера:

— В Волгу, в великую русскую реку Волгу Ока впадает. Доволен, перехватчик шпионов?

От яблони герой сделал два шага в сторону, остановился в нерешительности. Босоногий, в солдатской гимнастерке, свисающей с плеч, в порванных на коленях штанишках экзаменатор смотрел исподлобья на незнакомых дядек и чесал под мышкой.

— Последний вопрос: Петр I кого у Кремля казнил?

Тут и Куцейкин не подкачал:

— Стрельцы жизни лишились, которые супротив царя бунтарили. Правильно делали: Петр немчуру привечал, бороды стриг… На лобном месте и распотешились палачи над стрельцами.

— Теперь видно — свои, — облегченно вымолвил мальчуган и смело подошел к бойцам.

— Ты ушлый, грамотный! — похвалил Данила.

— По географии, истории из пятерок не вылазил, — пояснил польщенный хлопец.

Щека у него была расцарапана, руки и ноги оплетены трещинками давношних цыпок.

— Где лицо окровянил?

— Последнюю одичалую кошку в хуторе ловлю — не могу поймать. Она на дерево, я за ней. Сорвался. Тут танкисты недавно были. Мне шлем давали поносить — тяяжееелыый! Двух котов им отдал. У одного ухи обморожены и брюхо в репьях.

— Где кошка-дикарка?

— Везде. То по Дуськиному двору носится. То из нашего слухового окна глядит.

— Скажи нам имя свое, ушлячок?

— Иванка я. Кем же еще мне быть?

— Поймай нам, Иванка, кошку — кусок сахара получишь и горсть галет. — Данила для пробы протянул сухой желтоватый квадратик.

Неторопливо, с достоинством принял юный хуторянин галетину из руки, сощурил глаза, обмозговывая предложение.

— Ну, поймаешь или нет?

— Кусок сахара большой? Покажите.

Воронцов развязал вещмешок, извлек из тряпицы сладкое богатство войны. Кусок рафинада был с детский кулачок.

Вялым языком мальчонок облизал засохшие губы, деловито произнес:

— Согласный.

Тетка Дуся продолжала громко баюкать старую корзину.

— Малыша укачивает что ли? — спросил водитель.

Иванка сморщил нос, махнул рукой.

— Да-а не-е-ет. В корзинке самоварная труба. Дуся на три деревни письма носила. Похоронка за похоронкой шли… вот и рехнулась. Фрицы ее малютку под танк бросили. Сидит часами, баюкает трубу. Вопить примется. Волосы на себе рвет. Хожу ее проведать, помогаю. Сейчас за водой сбегаю.

— Поймаешь дикарку — никому не отдавай. Ладно?

— Честное пионерское — никому… Дядя, дай лизнуть сахар.

Воронцов извлек из кармана складной нож, отсек от рафинада кусочек. Пока расчленял сахар, Иванка стоял перед ним с поднятым подолом гимнастерки, улавливал крошки.

— Вот тебе сладкий задаточек. Нравишься ты нам — практичный мужик!

Мужик слюнил палец и приклеивал сахаринки, рассыпанные по грязной бледно-зеленой материи.

Староверцу хотелось остаться в хуторе, поохотиться на одичалую кошку, а главное — побыть одному.

— Данилушка, поезжай с богом дальше. Я с отроком побуду. На возвратном пути заедете. Кошка нашей будет.

— Ой ли?

— Право, Данилушка, изловим.

Вспомнил сибирец наказ взводного командира: гляди в оба за богомольцем… Да черт с ним. Куда убежит?

— Оставайся. Попозже чаек вскипяти. Прошу тебя: разживись редькой. И кваском, если сможешь.

Студебеккер упылил по большаку.

Иванка с прищуром глядел на солдата, извлекающего из вещевого мешка пузатую книжку и кусок колбасы.

— Возьми, отрок, на такую приманку любую кошку поймаешь. Сейчас ступай.

Орефий блаженно развалился у плетня, погрузился в чтение молитвенника.

— Слава тебе, осподи. Выпало уединение, короткая свобода. Ни мышей, ни землянки, ни табачного дыма, ни совиных глаз взводного надзирателя.

Вернулся Иванка к плетню — солдата не оказалось на месте. На примятой траве валялась матерчатая закладка от молитвенника. Мальчонок пролез в пролом плетня, подбежал к тете Дусе.

— Солдата не видала?

— Нету, нету похоронок… все раздала… отстаньте, — пробубнила сумасшедшая письмоносица, продолжая убаюкивать погнутую самоварную трубу.