Читать книгу - "Вельяминовы. Время бури. Книга третья - Нелли Шульман"

– Работа моей сестры, Эммы. Она рукодельница, как положено немецкой девушке. Она сейчас готовит подарок к юбилею фюрера. Эмма вышивает картину с его портретом и цитатами из «Майн Кампф»… – он снял шинель, от мундира пахло морозом, лицо раскраснелось. Отто фон Рабе потер большие, ухоженные руки:

– Я обещал кофе, герр Мальро. Вы мне должны рассказать о Страсбурге, исконно немецкой земле. Когда-нибудь, – голубые глаза пристально смотрели на Аарона, – она вернется рейху, как раньше… – Аарон никогда не посещал Страсбург, но успел прочесть о городе в энциклопедии. Доктор фон Аарон почувствовал прикосновение прохладной руки. Немец поглаживал его ладонь:

– Я за вами поухаживаю, герр Мальро… – Аарон заставил себя кивнуть.

Отто решил:

– Он понял. Он такой же, как я. Во Франции все можно делать открыто. Я даже не знаю, как начать. У меня никогда не было никого, кроме неполноценных пациентов… – судя по всему, герр Мальро, не в первый раз имел дело с людьми, подобными ему. Он положил руку на плечо Отто:

– Садитесь, доктор фон Рабе, – у него был низкий, красивый голос, – я сочту за честь с вами побеседовать… – Аарон оглянулся:

– Может быть, мне удастся соблазнить вас кофе? – темные глаза блестели, он часто дышал:

– Это не порок, уверяю. Всего лишь… – герр Мальро продолжал улыбаться, – маленькая слабость. Можно, иногда, позволить себе… – Отто, скрыл облегченный вздох:

– Наконец-то, такой человек, как я. Пусть он еврей, коммунист, пусть он притворяется. Я хочу попробовать. Он уедет, с Майером, я его больше никогда не увижу. Я излечусь, обязательно. Это в последний раз… – Отто устроился в кресле. Вытерев ладонь о полу пиджака, Аарон налил воду в простой кофейник. Он опустил руку в карман. Все было на месте:

– У меня получится. Он боится, как и все мерзавцы. Он трус, помни… – разлив кофе по чашкам, Аарон пошел в гостиную.

Рава Горовица обыскали, прежде чем пропустить в комендатуру лагеря, Аарон был к такому готов. Он знал, что в Дахау может наткнуться на доктора фон Рабе. Рав Горовиц никому не сказал о своих планах, но внимательно слушал Генриха, когда младший фон Рабе говорил о братьях:

– Макс может быть здесь… – Аарон присел рядом с Отто, – однако он тоже меня никогда не видел.

Он искоса посмотрел на покрасневшие щеки врача:

– Он скрывает свои наклонности. За подобное полагается концентрационный лагерь… – Аарон вспомнил, как эсэсовец поглаживал его руку. Рава Горовица передернуло. Офицер на проходной, обыскивавший Аарона, повертел упаковку таблеток фирмы Bayer: «У вас гастрит, герр Мальро?»

– Капли от катара… – Аарон помнил семейную легенду. Он развел руками:

– Со студенческих времен. Лекарство надо пить по часам… – таблетки он купил в мюнхенской аптеке. В Амстердаме, в разговоре с отцом, Аарон пожаловался на бессонницу. Доктор Горовиц потрепал его по голове:

– Неудивительно, с твоей работой… – отец задумался:

– Если бы я знал, я бы привез тебе американский препарат, но в Берлине ты можешь купить хорошие лекарства.

Средство продавалось и в Мюнхене, без рецепта. Таблетки назывались «Веронал». Доктор Горовиц объяснил, что на вкус они слегка горьковатые. В комнате пансиона, Аарон проверил, как пилюля растворяется в кофе. Следов не осталось. Вылив жидкость в раковину, он помешал гущу: «Ничего не видно».

У Аарона были ловкие руки. В Иерусалиме он учился искусству писать Тору и делать тфилин. Аарон заменил таблетки от желудка снотворным. Глядя на аккуратную пачку, никто, ничего бы не заподозрил. Аарон приготовил средство на случай встречи с доктором фон Рабе. Генрих, правда, сказал, что старший брат не употребляет кофе, но рав Горовиц надеялся, что Отто уступит его уговорам.

– Не зря он меня сюда пригласил… – эсэсовец, медленно, пил кофе. Аарон бросил в чашку две пилюли, суточную дозу для взрослого человека:

– Он, наверное, хотел меня шантажировать, угрожать, что не отпустит брата, то есть герра Майера, если я не… – Отто скрыл сонный зевок:

– Расскажите мне о Страсбурге, месье Мальро… – Аарон говорил спокойно и монотонно. Кроме таблеток, в кармане твидового пиджака, у Аарона имелось еще кое-что. Когда Мишель делал тайник в подкладке его саквояжа, он следил за пальцами кузена. Рав Горовиц устроил еще один тайник, в кармане. В Мюнхене, в хозяйственной лавке, Аарон купил шило. В Праге кузен Авраам, весело, заметил:

– Можно сказать, это наш семейный удар… – затянувшись папиросой, Авраам повертел свое шило:

– Мой покойный отец, мальчишкой, организовывал отряды самообороны, в первых кибуцах. Обучали поселенцев эмигранты, из России, из Польши, с опытом первой революции, борьбы с погромщиками. Отец встретил человека, воевавшего юнцом в польском восстании. Он служил связным у знаменитого Волка, в Литве, в партизанском отряде. Волк ему показал удар. Потом он дошел до отца моего, а теперь я им владею… – Авраам, лениво, улыбнулся:

– Он требует хладнокровия, и верной руки. И то, и другое, у меня имеется… – он поднял шило: «Одно движение, и мгновенная смерть».

Рав Горовиц не стал интересоваться, практиковал ли кузен удар. Он отозвался:

– У Волка детей не было. Из де Лу один Мишель остался, и кузен Теодор, по тете Жанне. Мишелю жениться надо, у него титул. Теодору почти сорок, но, наконец-то, и он девушку встретил… – Авраам вытянул длинные ноги:

– У тебя, рав Горовиц, титула нет, но ты тоже ставь хупу. Тебе два года до тридцати… – Авраам добавил: «И я поставлю, когда хорошую девушку встречу».

– Ты атеист, – удивился Аарон. Кузен потер обросший рыжей щетиной подбородок:

– Атеист. Я пью, курю, ем свинину, и все остальное… – он повел рукой:

– Из уважения к дедушке Исааку. У папы хупа тоже была… – рав Исаак Судаков умер в начале века, однако Аарон не стал спорить. Кузен потянулся:

– Тем более, благодаря Оттоманской империи и колониальной администрации, у нас, как ты знаешь, попросту не существует светского брака. Придется идти к твоим коллегам, раввинам… – в серых глазах метался смех.

– Ты мог бы в Европе жениться, – заметил Аарон, – на не еврейке… – кузен, неожиданно холодно, отчеканил:

– Никогда подобного не случится. Мои дети родятся евреями, в Израиле. И вообще, – подытожил доктор Судаков, – мне не нравятся девушки в диаспоре. Они все… – Авраам помолчал, – не такие. Моя жена должна жить в Израиле… – Аарон хотел спросить, откуда кузен знает, что европейские девушки отличаются от уроженок Палестины, но вовремя прикусил язык.

– Например, мадемуазель Аржан, – недовольно заметил доктор Судаков: «У нас, в Израиле, она бы…»

– Доила коров, – ядовито сказал рав Горовиц:

– Она талантливая девушка, актриса, модельер. Что ей у вас делать? У вас кино не снимают, одежду не шьют… – доктор Судаков смотрел куда-то вдаль: