Читать книгу - "Падь Золотая - Виктор Брониславович Лавринайтис"

Она свистеть не умеет, — неуверенно продолжал Паша. — Раз получится, а пять раз шипит.

— Сам-то ты давно научился? — рассердился Боря. — Зато она стреляет лучше всех!

— Там стрелять не так важно, — стоял на своем Паша. — Свистеть важнее. Как перекликаться с нею в тайге будем? Начнет шипеть, мы и не услышим. Ищи ее потом!

— Ох, Пашка! — рассмеялся Женя. — Смотри, как бы Наташа не узнала про твои разговорчики: так тебе свистнет!..

Глава IV

Федя и Алик

Увлеченные обсуждением плана похода в падь Золотую, ребята не заметили, как колыхнулась оконная занавеска. Колыхнулась чуть-чуть.

Федя спрыгнул с завалинки, где он, затаившись, слушал разговор друзей, и необычным для него медленным шагом, поднимая пыль босыми ногами, побрел по улице. Индюк, угрожающе напыжившись и царапая крыльями по земле, набросился было на мальчика. Но Федя не обратил на него ни малейшего внимания, даже шаг не ускорил. Индюк, должно быть для того, чтобы не уронить свой авторитет, степенно вернулся к индюшке и клюнул свою унылую и скучную подругу в голову. С дороги вспорхнула стайка воробьев — Федя не посмотрел и на них.

Из-за угла, крадучись, вышел мальчик ростом почти на полголовы выше Феди. Он был во всем белом: белая рубашка, короткие белые штанишки, белые туфли и носки. Держась у забора и озираясь, мальчик догнал Федю.

— Ну, разведал? — вполголоса спросил он.

— Разведал!.. — буркнул Федя, не оборачиваясь.

— Куда они пойдут? Тоже гору открывать?

— Нужна им твоя гора! Эх, Алька! Они золото да уголь пойдут открывать. Антрацит. Вот куда!

— Антрацит? Золото? Настоящее? — удивился Алик.

— А какое еще? — зло сказал Федя.

— Откроют они, как же! За один-то день? Трусишки! Побоялись одни на три дня идти, да и придумали, будто не пускают.

— Женя — трус?! — голосом, не предвещающим ничего доброго, спросил Федя.

— Ну не трус, а все равно на один день только идут, — поспешил поправиться Алик. — А мы неизвестную гору откроем в тайге. Неделю проходим, а найдем.

— Ищи… Я с тобой не пойду!

Алик растерялся. С чего это Федя изменился? Совсем уже согласился было идти открывать гору, все готово, и вдруг — «не пойду». Неужели правда про уголь да золото?

— Забыл ты, видно, как тебя Женька ругал, — сказал Алик, стараясь разжечь Федю напоминанием о ссоре. — Подходяще ругал, как маленького. И какое ему дело, с кем ты дружишь? Он хочет, чтобы ты на его веревочке ходил. Ты не слыхал, уже ушел, а Женька крикнул: «Только попадись мне, отколочу!» Раз Женька сказал, значит, отколотит.

— Так и сказал, «отколочу»? — спросил Федя, обернувшись к Алику. — Врешь ты, наверное!

— Честное слово! Так и кричал. Федька, а если нам с тобой открыть уголь и золото?

— Где там! У них дневник партизан. Они по дневнику найдут место. А мы как найдем?

— Дневник партизан? — так и присел Алик.

— Да. И в нем написано, как добраться до угля и золота.

Алик был потрясен. Золото! А уголь, папа сказал, еще поважнее золота будет.

— Федя, — зашептал он, — ты лучший разведчик в мире. Храбрее тебя здесь мальчишек нет… Знаешь что? Надо разведать, куда они положат дневник, взять его и самим идти открывать. Пусть попрыгают!

— Украсть дневник?!

— Зачем украсть? Можно только переписать. Вот здорово будет! Они только собираются, а мы уже найдем. Руду там начнут добывать. Назовут город моим именем — Аликоград. Вот здорово! Город Аликоград. В газетах, в географии, везде!..

— Почему «Алико», а не «Федоре»? — сердито спросил Федя.

— Еще знаешь что, Федя? — не расслышав, продолжал Алик. — Наташа у меня почтовика отбила. Отдам я выкуп, как же! Сегодня вечером ты собаку от голубятни отмани, а я голубя заберу. Он нам в походе пригодится. Его специально учили — он почтовый. Найдем золото и уголь, пошлем с ним телеграмму. Завтра же отправимся. — Алик все более воодушевлялся. — Завтра пойдем. Пусть попляшут! Ти-имуровцы… Зазнайки!

Федю точно крапивой обожгло. Он подскочил к Алику и толкнул его в грудь.

— Над тимуровцами смеешься?.. Не смей! — Федя задохнулся от негодования.

На минуту Алик замер, но, опомнившись, всхлипнул, потом заревел в голос и бросился прочь. Федя швырнул вдогонку камнем, однако не попал.

Легкая победа не развеселила Федю. Настроение его было самое скверное. Позорное слово «изменник» еще звучало в ушах.

Федя сам не понимал, что творилось с ним последнее время. Не хотелось играть ни в городки, ни в бабки. Не хотелось рыбачить. Идти было некуда: школа закрыта, Володя сломал ногу. Поход с ним сорвался. В школьный поход не взяли. Первое лето проходило так скучно.

Бесцельно блуждая, он неизменно оказывался около бывшего штаба тимуровцев. Но там было пусто. Нет ничего…

Вчера Федя встретил около штаба Женю и понял, чего ему не хватало. Незнакомое чувство злобы охватило Федю. Он разбил фонарь, поругался с Женей и убежал. Вот кто — Евгений Котышев, командир тимуровцев — был виноват, что нет веселой работы, нет приключений. Внутренний голос подсказывал Феде, что это не так, что все товарищи, и Женя с ними, тоже скучают. Но он уже не мог удержаться: со всеми перессорился, отказался от однодневного похода, назло Жене подружил с Аликом. Они решили без спроса уйти в глухую тайгу на много дней…

Знаменитый разведчик шел по улице, погруженный в нерадостные мысли.

Тихое повизгивание заставило Федю оглянуться. Одноглазый волкодав, с откушенным в схватке с волками ухом, шел за ним.

— Эх, Свирепый! — вздохнул Федя, обняв лохматую шею пса.

Собака, словно чувствуя настроение мальчика, заскулила.

— Не вой! — строго приказал разведчик. — Все хорошо будет. Нет, не изменник я!.. Ешь, Свирепый, корку и помалкивай, чтобы вся собачья команда не увидела. А то увидят, набегут, а у меня нет ничего… Ну, иди, не мешай, у меня дела…

Но не успел Федя и шага сделать, как, оглянувшись, увидел, что за ним увязались еще три собаки. Они вертелись около Феди, клали лапы ему на грудь, совали носы в карманы.

Такая привязанность тронула разведчика. Он сдвинул картуз на затылок и засвистел так, как никто не умел, с особыми переливами. Собаки радостно