Читать книгу - "Беззащитные гиганты - Эллан Торнтон"

— Йебо, нкоси, — улыбнулся Роджер-Роджер. — Хорошо!

Рабочие дружно рассмеялись.

— Потому что, если и завтра от тебя будет так разить, придется мне спасаться на дереве.

Рабочие оценили его остроумие, на черных лицах засверкали белозубые улыбки. Роджер-Роджер с радиостанцией на спине отошел в сторону, с облегчением лег на живот и закрыл глаза.

Я окликнул водоноса. Он сидел с закрытыми глазами, привалившись спиной к камню. Тяжело поднялся, подошел и подал мне влажный брезентовый мешок с водой. Я вытащил пробку и стал пить. Делал большие глотки и старался подольше задерживать воду во рту, но она сама проскальзывала в горло — отличная прохладная вода с привкусом брезента, который напомнил мне все те многочисленные случаи, когда я, весь взмокший, разгоряченный, в буше пил воду из брезентового мешка. Вода пахла Африкой.

— Спасибо. — Я вернул мешок с водой Гунга Дину, он передал его Ричарду, и тот припал губами к отверстию.

— Калашака! — позвал Томпсон.

Калашака открыл глаза, поднялся и, тяжело ступая, подошел к Томпсону.

— Растительность, — сказал Томпсон.

Калашака достал из кармана блокнот и ручку и подал Томпсону. Вытащил из другого кармана пучок прутиков — образцы кустарников, которыми кормился носорог. В обязанности Калашаки входило подсчитывать, сколько раз носороги откусывали побеги того или иного куста, чтобы можно было определить характер их питания. Калашака поочередно показывал прутики, Томпсон записывал латинское наименование, и Калашака говорил:

— Шесть, четырнадцать, девять…

Я спрашивал себя, как он ухитряется все запоминать, тем более после такой ночи? Да нет, скорее всего, ничего он не запоминает, просто называет вымышленные цифры, чтобы Томпсон был доволен.

Но у Томпсона был отнюдь не довольный вид. Мы сидели и ждали. Рабочие дремали, закрыв глаза.

— Значит, так, — сказал Томпсон. — Пойдем поможем Бену.

Солнце склонилось к горизонту. Еще час от силы, и будет темно. Бен отыскал след, ведущий от вчерашней, сегодняшней и завтрашней лежки. Мы шли по следу на запад, шли цепочкой, теряя след и снова находя его. Томпсон нетерпеливо рыскал по бушу: если через полчаса не выйдем на носорога, будет поздно. И целый день насмарку. Местность была все такая же тяжелая, сильно пересеченная, каменистая, след то покажется, то пропадет.

— Вперед, мадода! Найдите его, ребята!

На высокий холм, вниз по крутым скалам, в овраг. Из оврага вверх по крутому склону, на вершину холма, и внезапно Бен вскинул руку, похлопал себя по бедру, подавая сигнал «стой!», показал пальцем. Он! Diceros bicornis — черный носорог. Высотой в рост человека, вес около тонны, вооружение убийцы.

Он стоял в семидесяти метрах от нас. Услышал что-то, но нас не заметил и не учуял нашего запаха. Насторожился: голова поднята, длинные трубки ушей поворачиваются во все стороны. Вот резко повернулся, всматриваясь и сердито дергая ушами. Томпсон знаком велел подать обездвиживающее ружье, и носильщик, пригибаясь, подошел к нему. Рабочие тихонько отступали к деревьям за нашей спиной, каждый взял на прицел определенное дерево. Всего полчаса до темноты… Томпсон выдернул из шляпы заряженный шприц, засунул его в казенник, подпер холостым патроном и закрыл затвор. Ричард, волнуясь, тоже заряжал обездвиживающее ружье. Невин изготовился прикрывать Томпсона винтовкой; незавидная роль — ведь не исключено, что, застрели кто-нибудь носорога, спасая жизнь Томпсона, Томпсон убьет спасителя. С ружьем наготове Томпсон начал подкрадываться к носорогу. Вниз по склону, в овраг, укрываясь за кустами и травой, пригибаясь, внимательно глядя себе под ноги. Мы молча провожали его взглядом, замерев на месте. Каждый рядом с облюбованным им деревом.

Носорог стоял настороже, беспокойно шевеля ушами. Фыркнул, сердито повернулся кругом, свирепо озираясь. Он догадывался, что происходит что-то, но не знал, что именно. Томпсон остановился, сунул руку в карман и вытащил кисет с пеплом, чтобы проверить направление ветра. Встряхнул кисет, и легкое облачко пепла поплыло в воздухе на него. В сторону от носорога. Добро. Кусты закрывали Томпсона от зверя. Мы видели их обоих. Смотрели, затаив дыхание, никто не шелохнулся.

Томпсон крадучись спускался в овраг. Пятьдесят пять метров отделяло его теперь от стоящего на противоположном склоне носорога. Слишком далеко еще для обездвиживающего ружья. Зверь фыркнул, развернулся кругом, свирепо озираясь, — голова поднята, уши беспокойно вертятся. Он что-то услышал. Томпсон замер. Носорог опять с фырканьем повернулся и воззрился в другую сторону. Томпсон снова встряхнул кисет с пеплом. В пронизывающих листву золотых лучах вечернего солнца поплыли серебристые хлопья. Теперь они плыли под другим углом, ближе к носорогу.

Окаянный ветер переменился. И перемена становилась опасной. Еще немного, и зверь учует нас. Я чертыхался про себя. Томпсон стоял неподвижно. Носорог фыркнул, развернулся кругом, направив уши вперед и задрав кверху рог, сердито сделал пять шагов в сторону Томпсона, высматривая жертву. Томпсон стоял как вкопанный.

Все замерли, застыли, окаменели.

Носорог свирепо посмотрел на укрытие Томпсона, потом повернулся кругом и уставился в другую сторону. Я перевел дух. Томпсон стоял как вкопанный. Потом встряхнул кисет. Ветер переменился в лучшую сторону. Будь местность удобнее, Томпсон, наверно, — нет, несомненно — зашел бы с другого бока. Спустился бы по ветру, обходя зверя, потом стал бы подкрадываться против ветра. Но овраг есть овраг, и до темноты оставались считанные минуты. Если Томпсону сейчас не удастся обездвижить носорога, в темноте мы окончательно потеряем след, а тут еще этот окаянный ветер. Томпсон осторожно двинулся вниз по склону.

Теперь не больше полусотни метров отделяло его от зверя. Чтобы сблизиться еще, надо спуститься на дно оврага и подняться на противоположный склон. Но там не будет укрытия. И ни одного подходящего дерева, чтобы влезть на него, если зверь пойдет в атаку. Будь здесь Куце, его бы это не остановило. Поль Куце прокрался бы на противоположный склон, выскочил бы из укрытия прямо перед ошарашенным зверем, всадил бы в него шприц с пятнадцати шагов и финтом ушел бы от яростной атаки, но ведь Поль Куце — легенда, отчаянная голова. Один из лучших охотников во всей Африке, но отчаянная голова — или храбрец, или еретик, или как еще назвать человека, который идет на носорога с каким-то там обездвиживающим ружьем, вместо того чтобы улепетывать от него. Томпсон тоже был знатный охотник, но держался в рамках. Слишком часто подвергался он атакам носорогов, чтобы не испытывать к ним величайшего почтения. Один яростный бросок — и человеку конец, пролетит десять метров по воздуху и застрянет на колючем дереве с распоротым животом. Томпсона отделяло пятьдесят метров от носорога, стоявшего по ту сторону оврага; предельная дистанция для обездвиживающего ружья. «Пора стрелять, — подумал я. — Да только