Читать книгу - "Черноводье - Валентин Решетько"

Николай повернулся к Ивашову:

– Слышь, Степка, че-то примолкли наши начальники. Не видать их и не слыхать!

– Видать-то их видать, только в таком убродном снегу больно не накомандуешь! – ухмыльнулся Степан.

Все ближе березняк, все четче и яснее вырисовывались на ветках деревьев птицы. Склонив головы набок, косачи внимательно разглядывают тяжело бредущих по снегу пришельцев. Наконец не выдержав, с ближайших берез сорвались первые птицы. И затем, как обвал, с треском, с шумом взлетела вся стая. Краснобровые красавцы, сложив крылья, стремительно падали с дерева вниз, и затем, распахнув гремящие крылья, на широком полукруге, набирая высоту, стая полетела в глубь заснеженного пространства. И вот уже только слабо мерцали неясные точки в полупрозрачном воздухе близкого зимнего горизонта, да снежная пыль медленно оседала к подножию белокорых берез.

– Иван, не ходи через околок, утопнем! – окликнул Кужелева Николай.

– Лады! – буркнул Иван и повернул лыжи в обход березняка.

Николай тяжело перевел дух и повернулся назад:

– Степка, подмени, упарился совсем!

Ивашов молча пробрел мимо Жамова и Николая и двинулся вперед по лыжне.

Обогнув околок, люди увидели, наконец, застывший осинник, около которого летом был разбит стан покосников; жиденький тальник, вытянутый вдоль гривы, и низко осевшие стога, под толстой шапкой снежного покрова.

Покосная грива была заставлена стогами, между которыми темнели четкие тени от натоптанных лошадьми троп. У некоторых стогов было сломано ограждение, их бока неряшливо растрепаны. Вокруг натрушено и втоптано в снег зеленое сено.

– Ах, варнаки! – чуть не заплакал от злости Жучков. – Утробы ненасытные, сколь сена зря втоптали в снег!

– Им же жрать че-то надо! – успокаивал расходившегося тезку Жамов. – Погляди, какой снег!

– Я им, стервам, погляжу; вот я им погляжу, какой снег! – и Афанасий стал развязывать намотанный вокруг пояса недоуздок.

Постепенно подтягивались отставшие в снегу бригадники.

Около одного из стогов гуртилось десятка три лошадей. Мохнатые, покрытые инеем и куржаком, одни лениво тянулись головой к мягкому боку стога, вырывали пучки сена и медленно с хрустом жевали зелень; другие стояли, низко опустив голову, не то дремали, не то о чем-то глубоко задумались; третьи лежали. Одна из лежавших лошадей вдруг вытянула ноги и перекатилась через спину на другой бок, затем, оттолкнувшись от прибитого снега, она снова задрала ноги, беспорядочно махая копытами в воздухе, извиваясь спиной по земле, утробно с наслаждением постанывая.

– К снегу катается! – уверенно проговорил Иван Назаров.

– Дядя Афанасий, это Пегашка наш катается! – звонко крикнул Федька.

– Да вижу! – отмахнулся Жучков.

Кони, увидев людей, настороженно подняли головы и, тревожно пофыркивая, следили за пришельцами.

– Сейчас только сдвинемся с места, подхватятся и убегут! – проговорил Ярославов. – Набегался я в свое время за ними, в кавалерии пришлось служить.

Сухов, молчавший все время, неожиданно заговорил:

– Давай, Жамов, командуй. Ты бригадир – ты и коней лови!

– Мне-то что, – возразил Жамов. – Жучкову сподручнее, он командовал здесь на покосе, пусть и коней ловит!

Сухов устало махнул рукой и согласился:

– Делайте как знаете!

Лаврентий удивленно переглянулся с рядом стоящим Кужелевым. Тот ухмыльнулся, его смеющиеся глаза, казалось говорили: «Че это с комендантом, наверное, к погоде!»

Жамов повернулся к Жучкову:

– Слышь, Афанасий, давай бригадирствуй!

Афанасий Жучков вышел вперед, поглядывая на встревоженный табун.

– Опять Воронуха, язви ее, уши навострила! – раздраженно проговорил назначенный распорядитель. – Щас уведет, зараза, табун! – Затем, стараясь говорить спокойным тихим голосом, предложил: – Обходи, Иван, стог; отрезай коней от гривы. Которы помоложе, валите с Иваном!

Кужелев повел часть людей за собой, отрезая стог от гривы.

Лошади забеспокоились, тревожно захрапела Воронуха. Высоко задрав голову, она настороженно следила за людьми.

Оставшиеся люди во главе с Жучковым ждали, когда загонщики обогнут стог. Вот Иван уже скрылся за стогом. Сергей подождал, пока реденькая цепочка перекрыла всю гриву, и махнул рукой:

– Пошли, мужики, только спокойно, не торопитесь. Окружим стог с энтой стороны!

Две растянувшиеся цепочки загонщиков медленно шли навстречу друг другу.

Воронуха забеспокоилась сильнее. Она нервно перебирала передними ногами; натоптанный табуном снег зло повизгивал под копытами кобылицы.

Люди сходились все ближе и ближе, постепенно сжимая кольцо вокруг объеденного стога.

Наконец, вожак не выдержал. Захрапев, кобыла взлягнула задними ногами и галопом понеслась в сторону чвора, где оставался проход между двумя цепями загонщиков. Вздымая снежную пыль, за ней понесся весь табун. Сзади, неуклюже поднимая зад, тяжело прыгал в рыхлом снегу Пегаш.

Впереди, расстелив за собой шелковистый хвост, легко бежала молодая кобылица. Вдруг она точно споткнулась и испуганно метнулась в сторону. Из-под носа у лошади с треском поднимались белые комочки.

Кужелев, внимательно следивший за табуном, сначала не понял чего испугались лошади. А поняв, с восхищением следил за стремительным взлетом птиц. Словно белый смерч налетел на снежную равнину, поднимая в воздух ослепительно белые хлопья снега. Стая куропаток легким облачком летела низко над землей в сторону скрытого снегом чвора. Перелетев озеро, они, устроив короткую беспорядочную толчею в воздухе, с легким шумом опустились в мелкий кустарник.

«Ну и места! – восхищенно думал Иван. – Ты гляди, сколь живности вокруг!» Он крикнул соседу:

– Слышь, Степка, вот бы поохотиться! – и мечтательно закрыл глаза. – Ружьишко бы сюда!

– А два не хочешь? – ехидно заметил практичный Степан. – Да и снег глубокий, какая охота по такому снегу.

– Ружья нам не видать! – огорченно согласился Иван и посмотрел в сторону цепи, где шли оба коменданта, в добротных белых полушубках военного образца.

Табун, предводимый Воронухой, обошел реденькие цепи загонщиков и, вздымая за собой снежную пыль, поскакал в другой конец гривы.

– Вот зараза! – вырвалось у Кужелева. – Она нам еще покажет кузькину мать!

Распустив длинный черный хвост, кобылица словно летела над снежной равниной. Она обегала попадавшиеся на пути огороженные стога и наконец остановилась и медленным шагом подошла к изломанной городьбе, внутри которой стоял истерзанный конями небольшой стожок.

Загонщики сошлись у стога, где только что были лошади.

– Не могла эта сволочь утонуть во время разгрузки! – в сердцах проговорил Жучков. Он потряс недоуздком. – Хотя бы одну лошадь поймать, потом легше будет! – И просительно, словно в чем-то провинился, проговорил: – Че, мужики, попробуем еще разок!