Читать книгу - "Валашский дракон - Светлана Лыжина"

– О! Она бросилась в реку с высокой крепостной башни, – весело ответил юноша, думая, что история о женщине всё ещё кажется узнику забавной.

– Бросилась в реку? Но почему? – спросил Дракула.

Теперь и голос узника изменился, поэтому Джулиано обернулся. Его Светлость выглядел странно – так, как если бы обращался к кому-то, кого в башне не было. Что-то подсказывало флорентийцу, что Дракула сейчас видит перед собой некую тень, женскую тень, и обращается к ней: «Почему ты это сделала?»

– Говорят, – пробормотал Джулиано, – что та женщина не могла вынести расставания с Вашей Светлостью, а ведь Ваша Светлость уехали и не вернулись, потому что оказались арестованы.

– Нет, она не могла вот так умереть, – решительно произнёс Дракула.

– Ваша Светлость как-то странно говорит, – заметил ученик придворного живописца. – Неужели та история почти правдива?

– Нет… Я надеюсь, что нет…

* * *

Разговор с Матьяшем в Араде уже не мог ничего изменить – Влад понимал это ещё до отъезда к королю и потому, сам отправляясь в Арад, велел своей армии идти в сторону Молдавии и как можно скорее соединиться с войском Штефана, уже выступившего из Сучавы. Покинуть Фэгэраш вместе с армией следовало и семьям бояр, и семье Влада.

Узнику Соломоновой башни очень хорошо помнилась та ночь накануне всеобщего отъезда. Утром Владу, Войко и избранной полусотне воинов предстояло держать путь на запад, а остальным – на восток.

Луминица, казалось, совсем не грустила от предстоящей разлуки. Или грустила, но не подавала виду? С тех пор как началась война, любимая очень переменилась – вела себя спокойно, перестала спорить, не высказывала ни единого упрёка. А ведь могла бы пожаловаться – дескать, невнимателен, столько времени уделяешь войску, а про свою Луминицу и про сына совсем забыл. Нет, Влад ни разу не слышал, чтобы она сказала так даже в шутку. Вот и сейчас, в преддверии разлуки, выглядела довольной и счастливой.

Влад, сидя на краю кровати и уже сняв сапоги, наблюдал, как Луминица готовилась ко сну – притворила окно, а затем взяла железный колпачок-гасильник и принялась тушить свет. Она по очереди накрывала колпачком каждый огонёк свечи, оставлявший после себя лишь витую струйку дыма, и напевала что-то очень необычное:

– Добро есть живете зело… земля иже…

Влад прислушался, а пение продолжалось:

– Люди мыслете наш он покой рцы слово твердо…

Выходило, что Луминица рассказывала нараспев славянскую азбуку – все буквы по порядку:

– Ты чего это? – спросил Влад

– Что? – не поняла Луминица.

– Только что пела.

Любимая улыбнулась, рассказала:

– Маленького Влада учили грамоте, а я слушала. Он запомнил, и я вместе с ним.

– А что ещё он успел усвоить, пока я был в Молдавии?

– Уже все буквы пишет. Вот ложку долго не признавал, а гусиное перо легко в руку легло. Он даже меня учит буквы рисовать.

– А тебе зачем?

– А затем, чтобы ты получал от меня письма, которые я напишу сама. Если пишет чужой человек с моих слов, разве я могу надиктовать ему всё-всё, что хочу сказать тебе? Ведь есть такие слова, которые не скажешь при свидетелях. А я хочу, чтобы эти слова тоже были в письме.

– Ты моя умница. Иди сюда, – Влад протянул правую руку в приглашающем жесте.

«Умница» взяла эту руку, повинуясь ей, подошла ближе и присела к Владу на колени, но почти сразу, вспомнив о чём-то, вскочила:

– Я сначала пойду посмотрю, как там маленький Влад.

– До сих пор проверяешь, не спит ли на полу?

– Да. Я тоже думала, что он давно оставил эту привычку, а вчера опять мне пришлось его перекладывать. Прихожу, смотрю – подушку с одеялом в дальний угол перетащил и спит. А ведь тяжело стало на руки поднимать – не такой уж маленький.

– Тогда ты сейчас загляни к нему, а если увидишь, что на полу лежит, сама ничего не делай. Вернись, скажи мне. Я его перенесу.

Луминица вышла, а через минуту вернулась, с улыбкой развела руками – мол, так и есть, снова на полу лежит. Пришлось Владу снова надевать сапоги… Сын, когда почувствовал, что его берут на руки, в полусне называл отца по-турецки «баба». За три последних года мальчик почти забыл турецкую речь, говорил по-румынски, и лишь иногда с уст слетали турецкие слова. «Ничего, и это выветрится, – подумал Влад. – Посмотрим, что будет года через два». Кто же мог знать, что посмотреть, как растёт сын, уже не суждено, и что та ночь, проведённая с семьёй, была последней.

Когда Влад оказался схвачен, его будто отрезали от всех людей, которых он любил, а также от тех, которым мог довериться и хоть на словах передать послание близким – сказать, чтоб ждали, не забывали.

Возвращаясь из Арада, Влад думал, что новая встреча скоро состоится, а случилось совсем иначе. Теперь, сидя взаперти, узник Соломоновой башни запоздало вспоминал слова из Писания. Почему не пришли на ум эти слова тогда, в тот злополучный день?

«Сохрани меня, Господи, от руки грешников и от неправедных людей спаси, потому что решили они обратить меня вспять на том пути, по которому я иду. Гордые расставили для меня тайные сети, и я запутался в сплетённых узах ногой своею, ведь рядом на дороге положили приманку… Господи, сила спасения моего, ты простёр сень Свою над моей головою в день битвы. Не предай меня, Господи, в руки грешнику против желания моего. Не оставь, когда против меня замышляют, чтобы злоумышленникам не возвыситься». Это были слова сто тридцать девятого псалма…

Из Арада Влад ехал строго на восток, к молдавской границе и часто сворачивал с большой дороги, чтобы срезать путь. К тому же так можно было избежать больших городов. В Надьшебене уже подумывали о том, чтобы признать брата Влада, Раду, новым румынским государем, поэтому показываться в этом городе не следовало. Не следовало показываться и в Брашове, да и в покинутый всеми Фэгэраш, располагавшийся аккурат на дороге в Брашов, возвращаться не хотелось. Влад решил обогнуть эти земли.

– Когда наше войско и войско Штефана соединятся, они пойдут мимо Брашова по дороге на юго-запад, то есть к Куртя де Арджеш, – сказал Влад своим людям. – А мы, чтобы встретиться с войсками, выберемся на ту самую дорогу в самом её конце и повернём на северо-восток, то есть будем двигаться не вслед за ними, а как раз навстречу.

Вот почему, ещё не доезжая Фэгэраша, отряд свернул в горы, на уже знакомый путь, по которому румынское войско шло месяц назад из Куртя де Арджеш – мимо сторожевой крепости Поенарь. Гарнизон в Поенарь, ещё остававшийся верным Владу, сообщил, что дальше по дороге хозяйничают турки. Вот почему было решено попросить помощи у местных пастухов, чтобы они провели отряд на восток по горным тропам.

– Там, где пройдут овцы, вполне пройдут и наши лошади, – сказал Влад, – пусть даже часть пути нам придётся одолеть пешком и вести лошадей в поводу. Выберемся на большую дорогу и поедем на северо-восток, как и хотели.