Читать книгу - "Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть 4 - Александр Дюма"

– Герцогу Бекингэму, который так добивается вашего драгоценного общества? Возможно ли, мадемуазель?

– Право, сударь, как видите, все сговорились устроить так, чтобы мы проводили вместе лучшую или, вернее, большую часть дня. Вчера король мне приказал быть за столом подле вас; сегодня герцог предлагает мне посидеть с вами на скамейке.

– И он ушел, чтобы освободить место? – в смущении произнес Рауль.

– Посмотрите на поворот аллеи: он уходит с мисс Стюарт. Скажите, виконт, у вас во Франции кавалеры тоже оказывают такие любезности?

– Я не могу, мадемуазель, сказать вам в точности, что делают во Франции, потому что меня едва ли можно назвать французом. Я побывал во многих странах, почти всегда в качестве солдата; кроме того, я провел много времени в деревне. Я настоящий дикарь.

– Англия вам не нравится, не правда ли?

– Не знаю, – рассеянно и со вздохом отвечал Рауль.

– Как не знаете?

– Простите, – поспешно проговорил Рауль, встряхивая головой и собираясь с мыслями. – Простите, я не расслышал.

– Ах, – вздохнула девушка, – напрасно герцог Бекингэм прислал меня сюда!

– Напрасно? – с живостью спросил Рауль. – Да, вы правы, я человек угрюмый, вам со мной скучно. Господину Бекингэму не следовало посылать вас ко мне.

– Именно потому, что мне не скучно с вами, – возразила Мэри своим нежным голосом, – господину Бекингэму не следовало посылать меня к вам.

Рауль смутился и покраснел.

– Каким образом господин Бекингэм мог послать вас ко мне? Ведь он вас любит, и вы его любите…

– Нет, – отвечала Мэри, – нет, герцог Бекингэм не любит меня, он любит герцогиню Орлеанскую; что же касается меня, то я не питаю никаких чувств к герцогу.

Рауль с удивлением посмотрел на девушку.

– Вы друг герцога, виконт? – спросила она.

– Герцог удостаивает меня чести называть своим другом, с тех пор как мы познакомились с ним во Франции.

– Значит, вы простые знакомые?

– Нет, потому что герцог Бекингэм близкий друг человека, которого я люблю, как брата.

– Графа де Гиша?

– Да, мадемуазель.

– Который влюблен в герцогиню Орлеанскую?

– Что вы говорите?

– И любим ею, – спокойно закончила девушка.

Рауль опустил голову; мисс Мэри Грефтон продолжала со вздохом:

– Они очень счастливы… Покиньте меня, господин де Бражелон, потому что герцог весьма неудачно предложил меня вам в спутницы. Ваше сердце занято другой, и вы дарите мне ваше внимание, как милостыню. Сознайтесь, сознайтесь… Было бы дурно с вашей стороны, виконт, не сказать правды.

– Извольте, я сознаюсь.

Грефтон взглянула на него. Бражелон держался так просто и был так красив, в глазах его светилось столько прямоты и решимости, что мисс Мэри не могла заподозрить его в невежливости или глупости. Она поняла, что Рауль любит другую, любит самым искренним образом!

– Да, конечно, – проговорила она. – Вы влюблены в какую-нибудь француженку.

Рауль поклонился.

– Герцог знает о вашей любви?

– О ней никто не знает, – отвечал Рауль.

– Почему же вы сказали об этом мне?

– Мадемуазель…

– Признайтесь.

– Не могу.

– Значит, первый шаг придется сделать мне. Вы не хотите говорить, так как убеждены теперь, что я не люблю герцога, что я, может быть, полюбила бы вас. Вы искренний и скромный человек, не желающий профанировать настоящее чувство; вы предпочли сказать мне, несмотря на вашу молодость и мою красоту: «Моя любовь во Франции». Благодарю вас, господин де Бражелон, вы благородный человек, и я впредь буду еще больше любить вас… по-дружески. Но довольно обо мне, поговорим о вас. Забудьте, что мисс Грефтон говорила вам о себе, скажите мне лучше, почему вы печальны, почему за последние дни вы стали грустить еще больше?

Рауль был до глубины сердца взволнован этим нежным и задушевным голосом; он не нашелся, что ответить, и Мэри снова пришла ему на помощь.

– Пожалейте меня, – сказала она. – Моя мать была француженка. Значит, я могу сказать, что по крови и душой я француженка. Но над моей французской пылкостью вечно расстилается английский туман и английская хандра. Именно у меня рождаются золотые грезы об упоительном счастье, но туман окутывает их, и они истаивают. Так произошло и теперь. Простите, довольно об этом, дайте мне вашу руку и поведайте другу о своих горестях.

– Вы говорите, что вы француженка душой и по крови?

– Да, моя мать была француженкой, а мой отец, друг короля Карла Первого, эмигрировал во Францию; таким образом, во время суда над королем и правления Кромвеля я воспитывалась в Париже. После реставрации Карла Второго мой отец вернулся в Англию и почти тотчас же умер. Тогда король пожаловал мне титул герцогини и увеличил мои владения.

– У вас есть родственники во Франции?

– Есть сестра, которая старше меня на семь или восемь лет; она вышла замуж во Франции и успела уже овдоветь. Это маркиза де Бельер.

Рауль встал с места.

– Вы ее знаете?

– Я слышал это имя.

– Она тоже любит, и ее последние письма говорят мне, что она счастлива. У меня, как я уже сказала вам, господин де Бражелон, половина ее души, но нет и сотой доли ее счастья. Поговорим теперь о вас. Кого вы любите во Франции?

– Одну милую девушку, чистую и нежную, как лилия.

– Но если она тоже любит вас, то почему вы печальны?

– До меня дошли слухи, что она меня больше не любит.

– Надеюсь, вы им не верите?

– Письмо, в котором сообщается об этом, не подписано.

– Аноним! Тут кроется предательство, – проговорила мисс Грефтон.

– Взгляните, – сказал Рауль, подавая девушке сто раз прочитанную им записку.

Мэри Грефтон взяла листок и прочла:

«Виконт, вы хорошо делаете, что развлекаетесь с придворными красавицами в Англии, потому что при дворе короля Людовика Четырнадцатого замок вашей любви осажден. Оставайтесь поэтому в Лондоне навсегда, бедный виконт, или скорее возвращайтесь в Париж».

– Без подписи? – спросила Мэри.

– Без подписи.

– Значит, не верьте.

– Но я получил еще одно письмо.

– От кого?

– От господина де Гиша.

– О, это другое дело! Что же он вам пишет?

– Читайте.

«Друг мой, я ранен, болен. Вернитесь, Рауль, вернитесь!

Де Гиш».