Читать книгу - "Алые перья стрел (трилогия) - Сергей Петрович Крапивин"

идет по улицам родного города и чувствует себя почти победителем. Конечно, чувство неправомерное — это Казимир сам понимал. Но все равно он ничуть не похож на того затурканного и обокраденного судьбой мальчишку, каким покидал город пять лет назад. Он вернулся взрослым, сильным, неуязвимым, богатым. Он вернулся мстителем.

Так он представлял себе свое нынешнее положение. Нет, он не был воспитан в имении лендлорда в духе беззубой романтики. Как раз наоборот: здравый практицизм и точный учет реальностей. Но ему был только двадцать один год. Он не удержался и побывал за Неманом около собственного дома. Бывшего собственного. На минуту стиснуло сердце, и он не устоял перед другим соблазном: совершил чисто мальчишескую выходку — пробрался в памятный до мелочей погреб и оставил там на листке из блокнота зловещий рисунок с мелодраматической надписью. Пусть попаникует этот калека Мигурский! Казимир понимал, что за такую выходку заслуживает немедленного изгнания с оперативной работы. Но кто узнает?! Он возвращался в центр города в еще более самоуверенном настроении. Станислав Мигурский ошибался, рассказывая Алексею, будто Казимир умышленно отвернулся при их встрече. Шпилевский просто не узнал в стройном мускулистом матросе контуженного и беспомощного парнишку.

Казимир слегка растерялся, когда услышал в художественной мастерской, что Лев Слуцкий полчаса назад отбыл в командировку. А потом сообразил: дурак, что ли, этот Лев уезжать сразу после получения аванса? Пропивает его где-нибудь в привокзальной забегаловке или у себя дома. Он кинулся к нему на квартиру.

Художник-монументалист, словно в бальзаковском романе, жил в мансарде старого полутораэтажного дома с дрожащей от ветхости деревянной лестницей и без всякого намека на прихожую или кухню: входная дверь открывалась прямо в квадратную комнату с гробообразным потолком. Шпилевский проник сюда без стука, потому что его все равно бы не услышали: в комнате патефон наяривал английскую солдатскую песенку «Нашел я чудный кабачок…».

Это разухабистое джаз-творение попало в наши края в годы войны да так и залежалось в коллекциях патефонных записей. Всего забавнее, что Шпилевский — Голл лишь неделю назад слушал непритязательную песенку на ее родине — в далекой Шотландии. Была прощальная вечеринка перед отлетом Казимира в Западную Германию, откуда он и стартовал в белорусское небо. Он невольно улыбнулся такому совпадению и посчитал его хорошим признаком. Шагнул в глубину затуманенной сигаретным дымом комнаты и громко откашлялся. В ответ раздалось:

— Ну, принес закусить?

О кошках

Коллеги расстались: Михаил Андреевич отправился обратно в колхоз на полуторке, а Юра Харламов пошел ближе знакомиться с младшим Вершининым.

…Братья сидели на веранде и отдыхали с дороги, предаваясь воспоминаниям о родной Сибири. Дмитрий Петрович увидел у калитки Юру и сказал без особой радости:

— Чека идет. Конечно, по твою душу. Свою я, кажется, еще ничем не скомпрометировал. Алло! Входи, Харламов-младший, мы все равно тебя уже видим. Вот так. Здравствуй, садись, пей квас и излагай цель своего прихода. Без цели вы в гости не ходите.

Юра сконфузился. Он всегда конфузился в разговоре с Дмитрием Петровичем, даже при встрече в отцовской квартире. Этот старый фронтовой друг отца вгонял юношу в растерянность неожиданными поворотами мысли и острым языком.

— Дмитрий Петрович, мне хотелось бы поговорить с Алексеем Петровичем. Боюсь, что вам будет скучно.

— Мне бывает скучно, когда в районе ничего не случается. Но, видимо, это исключено, раз ты появился здесь и к тому же присутствует мой братец. Валяйте, юноши, от секретаря райкома секретов не бывает.

Юра осторожно вытягивал у Алексея все о человеке с ямочкой на подбородке.

Итак, субъекта с этим характерным признаком видели в районе двое: бабка Настя и кассирша Нина. Видели утром второго августа, то есть вчера. Был он в сером костюме, остроносых туфлях и в белой шелковой рубашке. Вчера же, но днем, похожего человека друг Алексея Стась Мигурский встретил на улице в Гродно. Причем раньше тот не появлялся в городе более пяти лет, уехал с родителями за границу. Возникает несколько вопросов: откуда и зачем он появился, что делает в райцентре, где и что делает сейчас?

Ни на один из вопросов ответа пока не было.

— Есть еще вопрос, — сказал Алексей. — Если этот тип, как утверждает Айвенго, выкупался в реке, то откуда на нем взялся уже в поселке новенький костюм и свежая рубашка. Значит…

— Совершенно верно, — подхватил Юра. — Значит, у него в райцентре была встреча, во время которой его приютили и почистили. Но к кому он заходил, мы тоже не знаем.

…За стеклом веранды раздалось жалобное мяуканье. С крыльца кубарем скатилась Лялька и кинулась к калитке.

— Ты опять меньшую сестру мучаешь! — завопила она и вцепилась в девочку с кошкой на руках. — Пусти ее на землю, она пойдет в гости к моей Клеопатре пить квас.

— Ольга, Ольга, — урезонила дочку Соня. — А девочку почему ты не зовешь в гости?

Обладательница кошки тоже прошла через веранду. Эх, спросить бы ее присутствовавшим здесь мужчинам, к кому она вчера завела на крыльцо симпатичного молодого человека с саквояжем. Но они, конечно, не спросили.

— Вот что, мальчики, — продолжала Соня, — квас квасом, а ужинать идите. Там лещ жареный, у Дударя купила. И не замолкайте вы при моем появлении. Будет тебе, Юра, известно, что я этих Шпилевских знаю и помню: пришлось с ними за квартиру воевать для Мигурских. Не удивлюсь, если в той семейке выросла интересная для вас фигура.

Потом Алексей провожал Юру Харламова. Они шли и продолжали беседу о Казимире. Его внезапное появление в здешних местах может оказаться совсем не случайным и не безобидным. Но имеет ли он какое-либо отношение к самолету без опознавательных знаков?

Дальше. Этот франт интересовался вчера утром дорогой на Красовщину. Но сам уехал в Гродно. Василий Кондратьевич предположил, что он скоро вернется, и они с Айвенго его поджидали вечером. Никто похожий с поезда не сошел. На Красовщину свернул только высокий мужчина в полувоенном костюме и с чемоданчиком. Однако, насколько Юра успел разглядеть, он был чернявый и значительно старше Шпилевского. Был ли он кудряв, мешала разглядеть кепка. Видимо, он и совершил покушение на Айвенго, когда заметил, что участковый движется следом. Значит, он хотел прибыть в Красовщину незамеченным.

Однако никто в полувоенном костюме ни вчера ночью, ни сегодня днем в колхозе не появлялся. Из незнакомых лиц туда прибыл лишь один художник. Правда, курчавый, но брюнет и не очень высокий. И не в кителе, а в этой самой толстовке. На ногах легкомысленные сандалеты. Судя по девахе на фанере, кистью владеет