Читать книгу - "Сибирская одиссея - Александр Свешников"

Николай вытащил из своей сумки большой полиэтиленовый пакет.

— Что это? — удивлённо спросил Андрей.

— Солёный хариус и варенье из жимолости, разделите с Витькой! — ответил тот смущённо.

— Колька, дорогой, спасибо! Но у тебя и так мало рыбы, — улыбнулся Андрей.

— Теперь у меня, похоже, будет работа, — хитро сказал Николай и посмотрел Андрею в глаза. — Твоих рук дело?

Андрей догадался, что Валера всё-таки выполнил его просьбу и предложил таёжнику место в туристическом отделе. На лице Андрея засияла улыбка:

— Ты не обижайся, ну вдруг приживёшься, ребята там хорошие, дружные.

— Ладно, посмотрим. Но вообще-то меня бы хоть спросил! — обиженно произнёс Николай.

Андрей смотрел на своего бывшего проводника, таёжного бродягу, на своего друга Колю Зайцева, и вдруг комок подступил у него к горлу. Только сейчас он понял, как дорог ему этот удивительный человек, как он привык к нему, к его неторопливому разговору, хитрому взгляду, добродушной улыбке, к его умению выходить победителем из любой ситуации и никогда не падать духом. Сколько было совместно проведённых ночёвок, сколько кружек чая выпито, о скольких тревогах и сомнениях они поведали друг другу. И вот через пять минут поезд умчит его и Витьку в далёкую Москву, а Николай останется здесь, в этом суровом и прекрасном крае, и опять будет ходить на рыбалку, щёлкать кедровые орешки, греться в своей нодье. Но Андрей ничего этого уже не увидит, не сможет ничего ему сказать.

Отчего так? Зачем всегда нужно куда-то уезжать, с кем-то прощаться? Почему так жестоко устроен мир, что никогда и ничего нельзя вернуть, повторить, остановить? Как никогда нельзя измерить и порыв человеческой души, готовой помочь в трудную минуту, не перевести его в денежные знаки, мешок с продуктами или подаренную фотоплёнку.

Андрей не смог по-настоящему отблагодарить Николая, и теперь внутри осталась какая-то неутихающая боль и обида на самого себя, тоска от невозможности этой благодарности как таковой, от несоизмеримости добра, которое так расточительно рассыпал вокруг себя этот на первый взгляд замкнутый и суровый человек со словами признательности и подаренными вещами.

— Кстати, варенье из той самой жимолости! — сказал вдруг Николай и улыбнулся.

— С избы на Баронке, где много золота? — удивился Андрей, и от этого известия ему вдруг сделалось ещё грустнее. Он вспомнил тот тяжёлый переход через два перевала, ночёвку в вагончиках старателей, звёздную ночь с падающими звёздами…

Воспоминания Андрея прервала проводница. Она объявила, что через минуту поезд тронется и хорошо бы провожающим, если таковые имеются, покинуть вагон.

Николай пожал друзьям руки, пожелал удачного пути и вышел на перрон под непрекращающийся ливень.

— Очень хороший человек, — задумчиво произнёс Виктор, глядя на удаляющуюся фигуру таёжника.

Андрей посмотрел на своего друга. Он стоял в тамбуре на любимых берёзовых костылях — свежевыбритый, помолодевший и спокойный.

«Конечно, Николай — хороший, но это не то слово. Он — настоящий! Он честный и порядочный. А таких в этом мире становится всё меньше и меньше!» — хотелось сказать Андрею, но он промолчал.

Друзья всю дорогу, все пять суток, ехали в купейном вагоне, как короли. Поезд был полупустой, и к ним так никто и не подсел.

Виктор делал записи в своём дневнике и смотрел в окно, Андрей почти на каждой остановке покупал какую-нибудь еду. И они ели, ели, ели… Будто навёрстывали упущенное за два месяца таёжной жизни.

Но всё же гораздо большее за эти два месяца было приобретено. В далёком Забайкальском посёлке у них появились настоящие верные друзья. И это очень многого стоило. Это перевешивало чашу весов, на которой находились все их трудности, переживания и даже Витина травма. Ведь пройдёт время, нога заживёт, уйдут в прошлое неподъёмные рюкзаки, ободранные руки, ночные страхи, не останется и следа от пережитых обид и разочарований, мелочных ссор и несбывшихся надежд. Но останутся в памяти крепкие и верные руки друзей, их искренние души, их отзывчивые сердца. И Виктор, и Андрей теперь знали, что они всегда смогут приехать в Чару, и там их встретят знакомые, родные лица. И не страшны будут ни дальние дороги, ни бурные реки, ни свирепые и коварные медведи. Можно положиться на своих друзей, довериться, не задумываясь о куске хлеба, глотке воды или отсутствии денег. Здесь никто не станет их долго расспрашивать, откуда они и зачем сюда пожаловали. И если какой-нибудь увенчанный лаврами учёный-эколог вдруг начнёт говорить плаксивым голосом о том, что глупое человечество только и делает, что губит родную природу, — они будут знать, что это совершенно не относится к их друзьям. Эти замечательные люди её не губят, они в ней существуют!

Виктор смотрел на Андрея, оба они улыбались и по очереди вспоминали различные эпизоды из их совместного похода. Иногда кто-либо просил рассказать о событиях, о которых второй не знал или которые не видел. Но о самых тяжёлых моментах говорить сейчас не хотелось. Так или иначе, этот непростой путь для обоих был пройден. Но когда они задумывались о том, чего достигли, что увидели и поняли, чем пополнили свои знания, то рано или поздно мысли возвращались к их новым друзьям. И это было справедливо. В конце концов, человеческая жизнь измеряется не пройденными километрами и покорёнными горами, а встречами и искренним общением с близкими тебе людьми. И тот путь, который человек себе выбирает в юности, как бы он его не называл — семьёй, богатством, наукой, творчеством, — на самом деле это путь к людям. Потому что там, в конце пути, нет ничего такого, к чему можно и нужно было бы стремиться, кроме человеческой души. И как хорошо, если все это когда-нибудь поймут и станут лучше, чище, добрее. И жизнь обретёт утраченный смысл, а внешнее, напускное, мелочное — постепенно уйдёт в прошлое. И будет светло, уютно и тепло на нашей маленькой голубой планете.