Читать книгу - "По ту сторону жизни - Александр Чиненков"

Историческая справка

7 января 1942 года началась Любанская операция. Войска 2-й ударной армии Волховского фронта, созданного для срыва наступления немцев на Ленинград и последующего контрудара, успешно прорвали оборону противника в районе населённого пункта Мясной Бор (на левом берегу реки Волхв) и глубоко вклинились в его расположение (в направлении Любани). Но, не имея сил для дальнейшего наступления, армия оказалась в тяжёлом положении, создавая угрозу окружения.

20 апреля 1942 года командующим 2-й ударной армии был назначен генерал А.А. Власов. Под своё командование он получил уже не боеспособную армию, а такую, которую было необходимо спасать от полного разгрома.

В течение мая — июня 2-я ударная армия предпринимала отчаянные попытки вырваться из мешка. Принятыми командованием Волховского фронта мерами удалось создать небольшой коридор, через который выходили разрозненные группы изнурённых и деморализованных бойцов и командиров. 25 июня противник ликвидировал коридор…

* * *

— Передавай, — прошептал тяжелораненый полковник Васильев, обращаясь к замершему в ожидании радисту. — Всё передавай, слово в слово и укажи… — он тяжело вздохнул, собираясь с последними силами. — Укажи, что донесение это подписано командующим Власовым, Зуевым и Виноградовым.

— Я готов, говорите, товарищ полковник, — глядя на умирающего, едва не прослезился радист.

— Докладываю, — зашептал Васильев, собравшись с мыслями. — Войска армии в течение трёх недель ведут напряжённые ожесточённые бои с противником. Личный состав войск до предела измотан, увеличивается количество смертных случаев, и заболеваемость от истощения возрастает с каждым днём. Вследствие перекрёстного обстрела армейского района войска несут большие потери от артминомётного огня и авиации противника. Боевой состав соединений резко уменьшился. Пополнять его за счёт тылов и спецчастей больше нельзя. Всё, что было, взято. На шестнадцатое июня в батальонах, бригадах и стрелковых полках осталось в среднем по нескольку десятков человек. Все попытки восточной группы армии пробить проход в коридоре с запада успеха не имели…

Полковник закашлялся, не договорив. Радист дождался, когда он справится с приступом кашля, и осторожно поинтересовался:

— Это всё, Юрий Алексеевич?

— Я тебе дам всё, — прохрипел рассерженно Васильев. — Передавай… Войска армии три недели получают по пятьдесят граммов сухарей. Последние дни продовольствия совершенно не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет…

Полковник снова замолчал, а радист замер в ожидании. Пауза затягивалась, и тогда он сказал:

— Товарищ полковник, так мы это уже передавали начальнику ГШКА, военному совету фронта ещё 21 июня, утром. А сейчас начало июля…

— Ничего, хуже не будет, — прохрипел полковник. — Пусть знают, гады, как нам здесь приходится. Была бы моя воля, так я бы их всех…

Он снова замолчал, но уже не от усталости. Предсмертная гримаса исказила правильные черты лица полковника Васильева, и он умер, сжав кулаки и сцепив зубы.

Поняв всё и выключив рацию, радист бросился к командиру, встал перед ним на колени и сказал дрожащим голосом:

— Зачем же вы так, Юрий Алексеевич? Сами приказывали не падать духом, из окружения выходить… А теперь что делать прикажете? Как дальше быть, а?

— Что, отошёл в мир иной полковник наш? — прозвучал вдруг рядом чей-то голос, и высокий крепкий солдат вышел из кустов.

— А-а-а, это ты, — уныло отозвался радист, убирая руку от приклада винтовки. — А я уж думал, что не увижу тебя больше.

— Индюк тоже думал, да в суп попал, — угрюмо отшутился солдат, присаживаясь рядом. — Крепкий мужик был, — сказал он, вздыхая. — Ему бы в госпиталь вовремя попасть, так жив бы остался.

— Не говори так о нём, слышишь?! — нервно огрызнулся радист. — Он был хорошим человеком и настоящим патриотом нашей Родины!

— Да не подпрыгивай ты и не кипятись, — сказал солдат устало. — Все мы здесь были патриоты, а теперь… Кроме страха за свою жизнь, больше ничего в нас не осталось. Привели нас сюда отцы-командиры, как овец на бойню, и самим нашу участь делить пришлось. Общая она стала, участь наша. А теперь уж кому как повезёт, скажу я тебе, не побрезгую. Похороним полковника и уходим. А там уж куда кривая выведет…

Выкопав неглубокую могилу, бойцы уложили в неё тело полковника и засыпали землёй.