Читать книгу - "Вторая Пуническая война - Михаил Борисович Елисеев"

по его мнению, по праву победителя ему следовало отправить в Рим многие предметы, которые могли украсить Рим; но как человек он не хотел подвергать полному разграблению город, тем более такой, который он сам пожелал сохранить. При распределении украшений города победа Марцелла дала римскому народу столько же, сколько его человечность сохранила для жителей Сиракуз. То, что привезено в Рим, мы можем видеть в храме Чести и Доблести и кое-где в других местах. Ни у себя в доме, ни в садах своих, ни в загородной усадьбе он не поставил ничего. Он полагал, если он не привезет в свой дом украшений, принадлежащих городу, то сам его дом будет служить украшением городу Риму. В Сиракузах, напротив, он оставил очень много и притом редкостных памятников искусства; из богов же он не оскорбил ни одного и не прикоснулся ни к одному священному изображению» (in C. Verrem. II, IV, LIV). Далее оратор перечисляет некоторые из священных предметов, которые полководец приказал оставить в храмах.

Бездумно отвергать информацию Цицерона нет никаких оснований. Вне всякого сомнения, о некоторых вещах оратор предпочел умолчать, но с позиций человека своего времени обрисовал ситуацию довольно объективно. Я полностью с ним согласен, что Марцелл не набивал свой дом захваченными сокровищами и драгоценными трофеями, полководец был человеком старой закалки, и у него были другие приоритеты.

Если посмотреть на вещи беспристрастно, то глупо подходить к военным и политическим деятелям давно ушедших эпох с современными мерками. Марк Клавдий Марцелл был сыном своего времени и не выделялся среди царей и полководцев какой-то патологической жестокостью. Был таким, как и все. Македонский базилевс Филипп V сровнял с землей Киос и разгромил Абидос, а Сципион Африканский устроил бойню при захвате Нового Карфагена. Ганнибал уничтожил население Сагунта, Сулла вырезал Афины, а Митридат приказал истребить италиков в Малой Азии. Список можно продолжать очень долго. Удивительно, но на фоне некоторых военных и политических деятелей античности Марк Клавдий действительно выглядит едва ли не гуманистом. В этом свете очень интересен рассказ Плутарха о взятии Сиракуз: «С рассветом Марцелл, сопровождаемый поздравлениями своих военных трибунов, через Гексапилы спустился в город. Говорят, что, глядя сверху на Сиракузы и видя их красоту и величие, он долго плакал, сострадая грядущей их судьбе: он думал о том, как неузнаваемо неприятельский грабеж изменит вскоре их облик. Ведь не было ни одного начальника, который бы осмелился возразить солдатам, требовавшим отдать им город на разграбление, а многие и сами приказывали жечь и разрушать все подряд. Но такие речи Марцелл решительно пресек и лишь с великою неохотой дал разрешение своим людям поживиться имуществом и рабами сиракузян, свободных же не велел трогать и пальцем – ни убивать их, ни бесчестить, ни обращать в рабство. И все же, обнаружив, казалось бы, такую умеренность, он считал судьбу города жалкой и плачевной и даже в этот миг великой радости не смог скрыть своей скорби и сострадания, предвидя, что в скором времени весь этот блеск и процветание исчезнут без следа» (Marcell, 20). Аналогичная информация присутствует и у Тита Ливия: «Воины по сигналу разбежались по городу: ломали двери, всюду грохот, ужас и смятение; убивать не убивали, но грабеж прекратился только тогда, когда все накопленное за долгую благополучную жизнь было расхватано» (XXV, 25). О том, что Марк Клавдий отдал приказ по армии не трогать свободнорожденных граждан, а забирать в качестве добычи только их имущество, пишет и Диодор Сицилийский (XXVI, 20). Здесь принципиальным моментом является то, что полководец сделал попытку спасти жизнь и свободу граждан Сиракуз. И пусть его приказ был частично проигнорирован разбушевавшимися легионерами, тем не менее значительная часть населения пережила погром. В те времена это дорогого стоило. Что же касается разграбления взятого штурмом города, то это была обычная практика, и не Марцеллу было её менять. Длительная осада вымотала легионы, и не исключено, что если бы Марк Клавдий не разрешил ограбить город, то в войсках вспыхнул бы бунт. По большому счёту, для граждан Сиракуз всё закончилось не так плохо, как могло бы, и главная заслуга в этом принадлежит римскому командующему. Достаточно вспомнить резню в Энне, разрушение Карфагена и Коринфа.

Вполне возможно, что со временем погром в Сиракузах был бы забыт потомками, если бы не одно обстоятельство – убийство Архимеда легионерами. Об этом помнят, и неудивительно, что в данном контексте вспоминается имя командующего римской армией. Причем в том смысле, что именно Марцелл виноват в гибели ученого. Но так ли это на самом деле? Обратимся к письменным источникам.

Тит Ливий рассказывает о гибели Архимеда очень лаконично: «А среди всей суматохи, какую только может породить во взятом городе страх, среди солдат, бегавших повсюду и грабивших, Архимед, как рассказывают, был занят только фигурами, которые он чертил на песке. Какой-то солдат, не зная, кто это, убил его. Марцелл очень был огорчен, позаботился о похоронах, разыскал родственников Архимеда и в память о нем обеспечил им жизнь в покое и уважении» (XXV, 31). О том, что Архимед погиб в то время, когда занимался научными изысканиями, сообщает и Цицерон: «Сколь пылкое стремление к науке было, по нашему суждению, у Архимеда, который, увлеченно чертя что-то на песке, не заметил, что его родина захвачена врагами!» (De finib. V, 50).

Зато Плутарх приводит целых три разных версии этого убийства: «Но более всего огорчила Марцелла гибель Архимеда. В тот час Архимед внимательно разглядывал какой-то чертеж и, душою и взором погруженный в созерцание, не заметил ни вторжения римлян, ни захвата города: когда вдруг перед ним вырос какой-то воин и объявил ему, что его зовет Марцелл, Архимед отказался следовать за ним до тех пор, пока не доведет до конца задачу и не отыщет доказательства. Воин рассердился и, выхватив меч, убил его. Другие рассказывают, что на него сразу бросился римлянин с мечом. Архимед же, видя, что тот хочет лишить его жизни, молил немного подождать, чтобы не пришлось бросить поставленный вопрос неразрешенным и неисследованным; но римлянин убил его, не обратив ни малейшего внимания на эти просьбы. Есть еще третий рассказ о смерти Архимеда: будто он нес к Марцеллу свои математические приборы – солнечные часы, шары, угольники, – с помощью которых измерял величину солнца, а встретившиеся ему солдаты решили, что в ларце у него золото, и умертвили его. Как бы это ни произошло на самом деле, все согласны в том, что Марцелл был очень опечален, от убийцы с омерзением отвернулся, как от преступника, а родственников Архимеда разыскал