Читать книгу - "Брестские ворота - Николай Дмитриев"

После столь неожиданного распоряжения недоумевающие бойцы без особого рвения принялись стягивать полотнища, сворачивать постели и складывать всё вдоль линейки, по которой, урча мотором, уже медленно ползла хозвзодовская полуторка.

Не обошлось и без пересудов. От группки к группке, занимавшихся каждая разборкой своей палатки, перелетали вести, и Мишка, только что оттащивший к машине какой-то ящик, сообщил:

– Слышь, Васька, наш капитан выслуживается. Сам тревогу объявил.

– Да брось ты!

– Точно. Ребята говорят, звонка из штаба не было, а капитан всё ходил да ходил по линейке, а как мы с концерта вернулись, так и объявил.

– А может, оно и правда война? – Васька испуганно посмотрел на товарища. – Дядька твоей Ванды так уверял…

– Ерунда. Разве войны так начинаются? – отмахнулся Мишка и начал сноровисто складывать палаточные колья.

В назначенное командиром время уложиться не вышло, но всё-таки через полчаса батальонная колонна змеёй вытянулась по дороге, слитный топот сотен ног отдавался в лесу зловещим шорохом, лишившиеся субботнего отдыха, бойцы вполголоса матерились и над строем в темноте грозно колыхались штыки…

* * *

Двадцатиместный планер, поднятый буксировщиком почти на полуторакилометровую высоту, отцепившись, бесшумно скользил в ночном небе, держа курс на восток. Пилот планера, сжимая штурвал, пристально вглядывался в серебристое мереживо озёр и речонок, отблёскивающее на тёмной по ночному времени земле, отыскивая взглядом одному ему известные ориентиры.

Десантники, жавшиеся друг к другу на двухэтажных жёрдочках, напряжённо молчали. Близился момент посадки, и все отлично понимали: достаточно одной хорошей пулемётной очереди с земли, чтобы превратить фанерный летательный аппарат да и их самих в решето.

Этому полёту предшествовали события, о которых никому из находившихся в планере знать не полагалось. Субботним вечером в селе за Бугом загорелась хата. Пожар в деревне – не редкость, и потому мало кто из шатавшихся по селу на советской стороне обратил на это внимание. Правда, один мужик, вроде как по дороге, зашёл в гмину[16]и, выпросив у дежурного телефон, принялся звонить в город.

Трубка отозвалась не сразу, а когда сквозь шорох и треск телефонной линии долетела фраза: «Аксютчиц слушает»… – мужик бодро крикнул:

– Это я!.. Могу завтра приехать!..

– Ага… – в трубке помолчали. – Я с утра на рыбалке, но ты приезжай.

– Ага, понял! Приеду обязательно…

Мужик положил трубку, а примерно через час на дальней окраине села неизвестно почему начал гореть заброшенный сарайчик…

Ещё, в тот же вечер, только попозже, на один из городских дворов въехала полуторка. Машину тут ждали. Едва грузовик, светя фарами по сторонам, развернулся, к нему со всех сторон стали собираться люди, судя по всему, рыбаки, собравшиеся выехать заранее.

Без особого шума они забрались в кузов, и тогда от ворот к машине подошёл человек и негромко спросил у уже садившегося в кабину старшего:

– Всё взяли?..

– Да, – ответил старший и для верности начал негромко перечислять: – Фонари, лопаты, топоры, пилы…Вдруг завал какой или ещё что…

– Ну да, дорога к озеру не из лёгких…

Они жестами, вроде как расстающиеся надолго, попрощались друг с другом, дверца кабинки хлопнула, мотор заурчал, и полуторка, оставляя за собой дымную вонь, выехала со двора, увозя куда-то на удивление молчаливых рыбаков…

Грузовик трясся по разбитым дорогам всю ночь. Уже под утро полуторка, миновав лес, остановилась на опушке. Впереди серело открытое пространство мокрого луга, а чуть дальше виднелась не тронутая рябью поверхность озера.

Рыбаки повылезали из кузова, а их старший прислушался к ночной тишине и, сойдя с подножки, распорядился:

– Всё осмотреть…

Без возражений рыбаки прошли лугом до берега озера, вернулись обратно, доложили старшему, что всё в порядке, и вместо того чтобы, разгрузив машину, приступить к разбивке лагеря, даже не тронув торчащие на виду удочки, начали чего-то ждать.

Молчаливое ожидание длилось около получаса. Наконец старший посветил электрическим фонариком на циферблат своих карманных часов и коротко бросил:

– Время!

По этой команде «рыбаки» быстро разбежались в разные стороны, и минут через десять на лугу вспыхнули и начали разгораться сразу три довольно больших костра. Два из них полыхали на самом берегу озера, а третий чуть ли не на другой стороне луга, у самой опушки. Причём выходило так, что все три костра образовывали треугольник с далеко вытянутой вершиной.

Сам же старший, оставив полуторку под деревьями, вышел на берег озера и стал напряжённо всматриваться в сторону запада. Время наступало предутреннее, близился рассвет, но небо всё ещё оставалось тёмным, и разглядеть там что-либо было трудновато.

Однако старший не оставлял своего занятия и в конце концов углядел, как над дальней кромкой леса по другую сторону озера на фоне сереющего неба появилась продолговатая тень. Ещё какое-то время старший вглядывался, а потом, убедившись, что тень становится всё отчётливее, громко на весь луг крикнул:

– Летит!..

И сразу же на лугу возникли две прерывистые световые полосы. Это «рыбаки», заранее выстроившиеся двумя цепочками по лугу, зажгли электрические фонарики и, подняв их над головой высоко вверх, светили ими в сторону озера.

А приближавшаяся тень, как-то сразу превратившись в чёткий силуэт самолёта, пролетела над озером, снизилась до самой воды и сначала с травяным шорохом, а потом со стуком и заметным потрескиванием, коснулась луга.

Большой планер прополз по земле почти через весь луг и, чуть не врезавшись в деревья опушки, замер, наклонившись на одно крыло. Старший, неотступно бежавший следом, первым оказался возле планера и, едва отдышавшись, заглянул в открывшуюся боковую дверцу.

– Гут?..[17]

– Зер гут[18], – ответили из кабины, и на землю выбрался высокий человек, одетый в советскую военную форму.

Тем временем остальные «рыбаки» тоже сбежались к планеру и в свете их мощных фонарей было видно, что на голове прилетевшего энкаведистская фуражка, а на петлицах отсвечивают рубиново-красным капитанские «шпалы»[19].

Одновременно в хвосте планера откинулась аппарель, и оттуда начали вылезать десантники, все как один одетые в советскую военную форму. Последним выбрался человек в гражданском и сразу подошёл к кабине планера. Увидев его, старший радостно воскликнул: