Читать книгу - "Пуритане - Джек Кавано"

Палач и его помощник поднялись на эшафот. Они отошли в сторону, и все увидели Кристофера Мэтьюза, за которым шел шериф. Энди закрыл глаза, чтобы не заплакать. В последний раз он видел викария в Тауэре. После этого был приведен в исполнение приговор «Звездной палаты». На месте левого уха Кристофера Мэтьюза торчал кровавый обрубок, нос был рассечен, а на щеках выжжены буквы «п» и «к», «подстрекатель» и «клеветник».

Последним на эшафот взошел епископ Лод. Все заняли свои места. Толпа притихла. Представление началось.

Шериф зачитал обвинительное заключение и приговор. После этого осужденному предоставили последнее слово. Священники, поднимавшиеся на эшафот, часто использовали эту возможность для того, чтобы прочитать проповедь, иногда довольно долгую, и продлить свою жизнь на час или два. Викарий Эденфорда не последовал их примеру.

Когда Мэтьюз поднялся на эшафот, стало заметно, что он страдает от боли, которую причиняли ему свежие раны и ожоги. Он начал было говорить, но, поморщившись, замолчал.

Энди пнул стражника справа, одновременно толкнув того, что стоял слева. Однако это было бесполезно. Держа юношу в железных тисках, стражники приподняли его. Затем, не произнося ни слова, вновь поставили его на землю.

Мэтьюз выпрямился, поднял голову и возвысил голос.

— Бог свидетель, — из-за рассеченного носа он немного гнусавил и задыхался, — я прожил свою жизнь по Его священному Слову. Сегодня я стою здесь, потому что предпочел повиноваться Богу, а не людям.

Исполняющий обязанности священника епископ немедленно отреагировал на этот выпад. Вполголоса, но так, что это слышали все, Лод произнес:

— Голос священной англиканской церкви есть голос Божий!

Мэтьюз не обратил на него внимания.

— Король Англии и его церковь вынесли мне приговор. Но через несколько минут я предстану перед иным троном, троном Господним. Я знаю, что перед Господом я чист. Спасибо Ему, что через Своего Сына, Иисуса Христа, Он направлял и наставлял меня.

Толпа глухо загудела. На помосте для зрителей началась какая-то возня, послышались крики. «Кто-то пытается спасти его!» — подумал Энди. Он посмотрел на своих стражников, потом на помост и на эшафот. Но это была обычная уличная драка. Нарушителей порядка увели, и шум прекратился.

Шериф что-то прошептал Мэтьюзу. Викарий продолжал:

— С болью в сердце я понял, что правители страны не выносят праведных и честных людей, которые говорят то, что у них на душе. Но победы этих торговцев ненавистью, благочестивых лишь с виду, преходящи, и в конце концов их ждет поражение. Вот-вот начнется великий исход. И так же, как Он вывел когда-то израильтян, Господь выведет праведников из пустыни и дарует им землю обетованную.

В эту минуту викарий заметил Энди. Мэтьюз посмотрел на него с состраданием, и по его лицу потекли слезы. Последние слова он произнес, обращаясь к Энди.

— Опорой для этого народа станет не мудрость или сила человеческая. Этот народ будет велик тем, что им руководит Слово Божье. «Не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф»!

Кристофера Мэтьюза подвели к плахе.

Энди стал вырываться из рук стражников.

Мэтьюзу предложили повязку на глаза, но он отказался и опустил голову на плаху.

Епископ Лод приблизился к нему и спросил:

— Вам не кажется, что следует повернуться головой на восток, откуда явился наш Господь?

— Если сердце праведно, — ответил Мэтьюз, — неважно, куда поворачиваешь голову.

Энди Морган вырывался изо всех сил, извиваясь и пиная стражников ногами. Но все усилия были тщетны.

Палач поднял топор.

— Нет! — закричал Энди.

Топор с глухим стуком опустился.

Толпа издала восторженный крик.

Палачу не удалось отрубить голову с первого раза, поэтому он занес топор вновь.

Раздался новый удар.

Новый крик восторга.

Помощник палача указал, что лоскуток кожи еще соединяет голову с телом.

Третий удар.

Помощник палача поднял голову Кристофера Мэтьюза так, чтобы ее видели все. Толпа неистовствовала.

Энди, обессиленный, повис в железных руках стражников.

Епископ Лод величественно приблизился к телу викария и произнес молитву. Подойдя к краю эшафота, он взглянул в упор на Энди.

— Три дня, — сказал он. И добавил, обращаясь к стражникам: — Отдайте ему его вещи и отпустите.