Читать книгу - "Сойти с ума. Краткая история безумия - Юрий Владимирович Каннабих"

время в нижеследующий список: 1) болезненное сомнение, 2) боязнь прикосновения, 3) агорафобия, 4) клаустрофобия, 5) топофобия, 6) дипсомания, 7) ситиомания, 8) пиромания, 9) пирофобия, 10) клептофобия, 11) клептомания, 12) ониомания (влечение к покупкам), 13) влечение к игре, 14) к убийству, 15) к самоубийству, 16) ономатомания, 17) аритмомания, 18) эхолалия, 19) копролалия, 20) зоомания, 21) половые извращения, 22) абулия. Все эти синдромы, которыми пестрела психиатрическая литература семидесятых и восьмидесятых годов, представляют собой — по учению Маньяна — нарушения нормального равновесия психофизиологических функций, вызванные врожденным несовершенством мозга; это — явления психического автоматизма в сочетании со слабостью центральных регуляторных инстанций. Все это разнообразные симптомы психического вырождения, столь же характерные, как и многочисленные физические признаки — асимметрии, недоразвития, уродства. Таково было чисто биологическое толкование эмотивного бреда, описанного Морелем.

Из этого круга идей вышли позднейшие работы Пьера Жане, в частности его учение о психастении. Под этим именем Жане объединил крайне разнообразный и совершенно неоднородный материал: в рамки психастении входят у него почти целиком циркулярный психоз и некоторые симптоматологические картины, которые другими позднейшими авторами не без основания относятся в совершенно иные группы; однако главную массу психастенических расстройств составляют все же эпизодические синдромы Маньяна. Другой разновидностью помешательства дегенератов являются эпизодические бредовые вспышки без наклонности к систематизации. После них дегенерат обыкновенно возвращается в свое обычное состояние. Но, кроме того, при дегенерации наблюдаются еще и другого рода бредовые картины: фиксированный бред, однако без наклонности к дальнейшей эволюции, большей частью неизлечимый, постепенно переходящий в слабоумие.

Таковы три психотических формы, в которых, по Маньяну, выражается дегенерация. Обратим внимание на то, что хронический бред с прогрессивной эволюцией и наклонностью к образованию незыблемой системы (хроническая паранойя) не включался Маньяном в рамки дегенеративного помешательства. Его фиксированный бред соответствует современным шизофреническим и парафреническим формам. Эпизодические синдромы распределены теперь по различным группам — эпилепсии, истерии, маниакально-депрессивного психоза, конституциональных психопатий и т. д.

Учение Мореля в Италии. Ломброзо и криминальная антропология. Гениальность и помешательство. Сторонники и противники Ломброзо

Учение Мореля о дегенерациях оказалось могучим ферментом, вызвавшим сильное брожение не только в науке о наследственности и в психиатрии, но и в криминологии, которая в то время находилась в состоянии своего рода анабиоза, сдавленная мертвыми схемами так называемой классической школы уголовного права. Криминология лишь отвлеченно рассуждала о преступлении, наказании, восстановлении нарушенного равновесия, об устрашении и предупреждении, но совершенно не касалась живого человека, самого преступника. Единичные исследования на эту тему Аппера, Ловерна, Томсона и других не останавливали на себе внимание. Томсон доказывал, что количество психических расстройств между преступниками очень велико и что главная подготовка тюремного врача должна быть по психиатрии. Вскоре после него Депин выразил удивление, что никто до сих пор не обратил внимание на существенные аномалии душевного склада всех вообще преступников.

Как бы в ответ на эти слова в следующем же году появился Ломброзо с его знаменитой книгой «Преступный человек». Основное положение Ломброзо сводилось к тому, что существует прирожденный тип уголовного преступника, представляющий собой с точки зрения антропологии явление атавизма, а с точки зрения клинической психиатрии — скрытую форму эпилепсии. Сближение прирожденных преступников с эпилептиками, сделанное еще в 1874 г. итальянцем Верджилио, было основано у Ломброзо на обширной статистике. Последующие работы в этой области как со стороны психиатров, так и со стороны юристов и социологов несколько сгладили односторонность учения Ломброзо. Основанная им итальянская уголовно-антропологическая школа в одном отношении значительно отдалилась от направления, указанного Морелем. Французский психиатр, как мы видели, перечисляя факты дегенерации, отводил большое место наряду с наследственностью внешне-материальным и социальным факторам. Эти причины преступности Ломброзо долго оставлял в стороне — его интересовала биология, а не социология преступника. Однако в последующие годы его книга «Преступление, его причины и способы лечения» несколько заполнила этот пробел: последняя глава, посвященная профилактике и терапии преступности, уделяет некоторое внимание социальным моментам: промышленным кризисам, войнам, несовершенству социального строя и проч. Дальнейшие исследования не подтвердили факта специфичности для прирожденного преступника тех признаков, на которые указывал Ломброзо. Сравнение с представителями примитивных рас оказалось совершенно неправильным, так как выяснилось, что примитивные племена обладают тонко дифференцированной системой моральных воззрений и навыков, вытекающих из их экономической и социальной организации. Исследования русского ученого Зернова показали, что неправильности черепа, приводимые Ломброзо, вовсе не представляют специально-атавистических черт. Несмотря на все эти недостатки, итальянский психиатр-криминалист сыграл в истории науки большую роль: Ломброзо понял, что к вопросу о преступлении надо подойти с новой точки зрения, что преступник — субъект ненормальный, в данных условиях существенно отличающийся чем-то от других людей. Ломброзо был убежден, что это что-то целиком помещается в биологическом кругу. Дело оказалось сложнее. Но этим переносом проблемы из области абстрактных наук в сферу точного естествознания он очистил избранную тему от метафизических наслоений.

Цезарь Ломброзо (1835–1909) был профессором психиатрии в Павии и в Турине. Большую сенсацию вызвала его другая работа «Гений и помешательство». Такое сближение, впервые сделанное Аристотелем, высказывал также Дидро, когда говорил о «расстройствах психического механизма, в результате чего появляется с одной стороны гений, а с другой — умалишенный, причем одному воздвигают статуи, а другого сажают на цепь». Аналогичные мысли высказывал Моро де Тур. Этому учению, которое в несколько смутном и неопределенном виде успело прожить целые века, Ломброзо стремился придать остроту и четкость конкретного клинического факта: гений есть эпилептик. Но это — эпилепсия скрытая, о которой писал Морель. «Вместо судорог эпилепсия проявляется здесь одним из своих типических эквивалентов — гениальным творчеством». Мысль Ломброзо в ее наиболее общей форме (независимо от специального ударения на эпилепсию) приобрела ряд сторонников в различных странах. В Германии появились работы Шиллинга, Гагена, Радештока, в Англии — Нисберта и Эллиса, в Италии — Тебальди, Пизани Досси, Дель-Греко; во Франции они вызвали серьезные возражения со стороны Жолли, Реньяра и других.

Последователем Ломброзо во Франции был Шарль Рише. Его большим противником — французский социолог Тард. После Ломброзо основанная им уголовная антропология дала в Италии блестящую плеяду ученых: Эврико Ферри, Сигеле, Фиоретти, Марро, Гарофалло, Серджи, Ферерро, Танци.

Влияние Мореля в Германии. Шюле, его классификация. Крафт-Эбинг, его классификация. Реакция против учения о дегенерациях. Циэн. Интерес к экзогенным факторам

Во втором издании «Патологии и терапии душевных болезней» Гризингера (1861) уже слышатся ясные отзвуки идей Мореля: подробно трактуется вопрос о наследственности, приводятся примеры вырождения, говорится о том, что факт наследственности надо понимать широко, принимая во внимание не только психозы, но