Читать книгу - "Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия - Евгений Аврутин"

На одну секунду в глазах Катерины Михайловны мелькнуло смущение: она задумалась, стоило ли упоминать такой печальный нюанс в беседе с иностранной подданной, пусть и зарёванной.

– Но сразу отправиться в путь я не могла – в губернии и в Москве у меня оставалось несколько важных дел. Почти все дела сделаны. Не скрою, одной из причин моего визита было желание поговорить с вами, ведь вы поправились. Вы уже однажды попросили меня принять участие в вашей судьбе, – Катерина Михайловна лукаво улыбнулась, – и я в ответе за каждого, кого вытащила из проруби. Сейчас же моей поездке в Севастополь ничто не мешает, а заодно появилась дополнительная причина.

Джейн с удивлением взглянула на неё и улыбнулась сама.

– Спасибо. Вы в прошлый раз говорили, что каждый житель этого графства, решивший совершить побег, должен проконсультироваться с вами. Вы считаете, настала пора?

– Да. Но сначала я должна обсудить побег с человеком, который обязан нам помочь.

– С кем?

– Со Львом Ивановичем. Умойтесь. Впрочем, не стыдитесь покрасневшего лица. Пусть дворня считает, что вы рыдали, узнав о смерти Государя – это достаточный повод, даже если ваше британское подданство известно здесь всем. Кстати, известно?

– Не знаю, – честно ответила Джейн.

– Хорошо, если нет. Но у меня есть основания считать, что задерживаться вам в этом доме нежелательно не только для вас, но и для его хозяина. Я не прощаюсь.

Джейн, по детской инерции, ещё пару раз всхлипнула и пошла умыться. По пути она встретила Сашу.

– Джейн, – удивлённо сказал он, взглянув на неё, – ты уже знаешь? Ты из-за этого расплакалась? Какое у тебя отзывчивое сердце! Наверное, если бы я был в Англии и узнал…

Саша не договорил, но Джейн, недоумение которой длилось не больше секунды, все поняла. Саша решил, что она оплакивает смерть царя Николая, и воздержался от предположения, как отреагировал бы он сам на смерть английской королевы.

«Сказать ему, что путешествие в царском возке отменяется, зато Катерина Михайловна поможет мне с побегом?» – подумала Джейн. Но решила не мучить Сашу – ему-то оставаться под домашним арестом.

А так как ответить было нужно, она спросила:

– Саша, а почему не плачешь ты?

Саша растерялся. Ответов было много, но все они были неубедительными даже для него самого. Поэтому он просто ответил:

– Разве в Англии мальчишки плачут?

– Стараются не плакать, – ответила Джейн. – Ты его видел?

– Только издали, – Саша понял, что речь шла о покойном царе.

– А я вообще не видела^[62]. – Джейн, ощутив некоторую деликатность момента, не сказала «кроме карикатур в наших газетах». – В доме есть его портрет?

– Наверное, в кабинете у дяди. Пошли посмотрим.

Они направились к кабинету, но Саша, не дойдя двух шагов, остановился.

– Дядя о чем-то спорит с Катериной Михайловной. Она сердится на него. Пойдём отсюда, иначе случайно подслушаем.

* * *

Катерина Михайловна в разговоре со Львом Ивановичем сердиться принялась не сразу. Сначала они упомянули новость, из-за которой расплакалась Джейн.

– Слышали? – спросила Катерина Михайловна.

– Слышал, – ответил Лев Иванович. – Самое печальное, что радоваться такой новости некрасиво, но я знаю людей, которым эта новость принесёт надежду^[63]. При его жизни они не могли надеяться на милость. Теперь надежда вернулась. Недаром наследника воспитал наш самый сентиментальный литератор – Жуковский.

– На милость сейчас надеются все, – ответила Катерина Михайловна, – и тот, кто плачет, и кто не плачет. Слишком мало было милости в России. Законом её не заменишь, да и закона не всегда хватало.

– Да, – печально улыбнулся Лев Иванович, – много сейчас будет и милости… и злости. Скоро узнаем, сколько в России либералов – вчерашних молчунов. Хорошо хоть война сейчас. Пока идёт война, о тирании не кричат.

– Ладно, о покойном Государе пусть историки судят, у нас времени нет, – ответила Катерина Михайловна. – А вот насчёт тирании нам поговорить придётся немного. Ты помнишь, как Карамзин отличал тирана от деспота? Тиран свои законы признает, а деспот даже их нарушает. Вот уж не думала, что ты, Лев Иванович, деспотом окажешься.

Улыбка Льва Ивановича была вежливой, но очень недоуменной.

– Не помнишь, как на Сашины именины ты подарил ему саблю? Не подарил, конечно, отдал, сабля-то Петра Ивановича. Отцовская сабля. И сказал: «Пока я твой опекун, ты её вынешь из ножен, лишь если неприятель вступит в пределы России» (верно, хотел сказать – никогда). Неприятель вступил, однако ж. И что же? Сашенька тебе обещание напомнил, а ты ему что? «Пусть неприятель под Смоленск явится, тогда вместе поедем воевать». Кстати, Левушка разве отпросился тогда? Нет, удрал, сам сколько раз мне говорил: не французов боялся, а что к папеньке вернут, – улыбнулась Катерина Михайловна. – А ведь возрастом-то был помладше Сашеньки.

– Было дело, – ответил Лев Иванович. – Так я и Сашеньку-то не ругал особенно. Он и неприятеля увидел, и в плену даже побывал (Катерина Михайловна кивнула – знаю). Все, хватит с него войны. Да и война скоро кончится… после свежей петербургской новости.

– Утешаешь себя, Лев Иванович, сам знаешь, что утешаешь. Политика не моё дело, а мнение все равно есть. Новый Наполеон не отступится от Севастополя, пока его не возьмёт или зубы под ним не обломает. И англичане воюют не только с покойным Государем. Война эта на год ещё, не меньше.

– А насчёт Сашиного плена, спасибо, что напомнил, – быстро и резко добавила Катерина Михайловна, видя, что собеседник готов нырнуть в беседу о политике. – Он не просто сбежал. Он слово дал отплатить помощью за помощь. Жанна своё слово сдержала, сейчас он в Рождествено, а не в Портсмуте или в Ливерпуле. А ты? Ты Сашеньку не просто запер, ты его вынудил слово нарушить. Сам-то своё слово хоть раз в жизни нарушал?

– Нет, – неуверенно сказал Лев Иванович, неуверенно не столько от беспамятства, сколько потому, что не понимал, гордиться ему сейчас своей честностью или это неуместно. – Но сейчас я его опекун, как он мог обещать кому-то…