Читать книгу - "Золото императора - Сергей Шведов"

— Но ведь долги надо платить, почтенные, — вскричал он сердито. — Римская казна — это не бездонная бочка, из которой можно черпать горстями. Мы дали вам приют, готы, но мы не намерены кормить вас даром.

— Ты дай нам сначала шерстью обрасти, — зло глянул на ректора Алатей, — а уж потом стриги.

— Я не всесилен, — пошел на попятный светлейший Максим. — Поймите и вы меня, рексы. Вказне нет денег. А кормить вас даром торговцы не согласны. К тому же вы не выполняете взятых на себя обязательств — далеко не все готы прошли обряд крещения. Отец Феофилакт жаловался мне недавно на вас.

— Церковь обещала нам поддержку, — сказал дрогнувшим голосом Сафрак. — Но святые отцы не дали нам даже медяка.

Светлейшему Максиму ничего другого не оставалось, как развести руками. За прижимистость служителей церкви ректор нести ответственность не собирался.

— На вашем месте я бы обратился с жалобой к константинопольскому епископу, возможно, он сумеет вам помочь.

Если говорить совсем уж откровенно, то Максиму сейчас было не до готов и их вождей. Ректор решал очень трудную задачу, которую поставила перед ним красавица Целестина, явившаяся в Маркианаполь невесть с какой целью. Целестина была уже далеко не молода, за тридцать-то ей точно перевалило, но удивительно хороша собой. Настолько хороша, что не только затронула сердце влюбчивого Максима, но и разбудила его задремавшую было плоть. Разумеется, ректор знал, что Целестина замужем за префектом Константинополя, сиятельным Софронием, но приехала она в город с рекомендательным письмом самого Петрония, покровителя и доброго гения светлейшего Максима. По слухам, Целестина была любовницей всесильного магистра. Вот это как раз и стало камнем преткновения в отношениях гостьи и хозяина. До Софрония ректору не было никакого дела, а вот ссора с Петронием могла стоить ему головы. Светлейший Максим пытался убедить себя, что далеко не все тайное становится явным и что, возможно, Петроний никогда не узнает о грехопадении своего родственника, но, увы, сомнения оставались. И эти сомнения еще более разжигали страсть и без того влюбленного Максима, ибо что же может быть слаще запретного плода. А этот запретный плод вел себя в присутствии несчастного ректора все более развязно. За короткий срок Целестина стала едва ли не полновластной хозяйкой в чужом дворце и заставила служить себе не только рабов, но и чиновников, подчиненных ректору Максиму.

— Ты ее бойся, — посоветовал ректору нотарий Пордака. — Эта женщина способна раздеть мужчину не только на ночь, но и на всю оставшуюся жизнь.

У самого Пордаки имелись с Целестиной какие-то свои тайные дела. Максим взревновал было расторопного нотария, но вскоре, с помощью доверенных лиц, установил, что эти дела не плотские и не сердечные. Речь шла всего лишь о деньгах. Впрочем, красавицу Целестину навещал не только Пордака. В последние дни к ней зачастил один купец, кажется, из варваров, хотя и прекрасно говоривший на латыни. И хотя варвар был уже далеко не молод, Максим просто не мог обделить его своим вниманием. И как вскоре выяснилось, в этот раз он попал в самую точку. Отношения Целестины и варвара очень скоро переросли из деловых в любовные. Причем прекрасная патрицианка отнюдь не собиралась скрывать своей связи с человеком, подозрительным во всех отношениях, от посторонних глаз. Блудница занималась любовью с торговцем чуть ли ни среди бела дня, повергая тем самым ректора то в тоску, то в ярость. В припадке ревности ректор Максим написал сразу два письма, одно — префекту Софронию, другое — магистру Петронию, где излил всю свою горечь по поводу поведения константинопольской матроны. К счастью, у него хватило ума порвать эти письма. Однако терпеть далее разврат в своем доме он не собирался и однажды, набравшись храбрости, даже выразил робкий протест по поводу поведения сластолюбивой гостьи.

— Ты, кажется, хочешь меня в чем-то обвинить, светлейший Максим? — вскинула на ректора невинные глаза Целестина.

— Не совсем так, — струхнул несчастный влюбленный. — Просто мне не нравится этот старый варвар.

— Хорошо, — обворожительно улыбнулась ему в ответ Целестина. — Я готова завести любовника помоложе.

Максим был потрясен столь недвусмысленным предложением. Увы, мужества, чтобы воспользоваться им, у него не хватило. Ректору ничего другого не оставалось, как в бессилии скрежетать зубами и ждать случая, чтобы посчитаться если не с самой Целестиной, то, во всяком случае, с ее любовником. И надо сказать, случай представился ему очень скоро в лице нотария Пордаки, который как-то под вечер наведался к ректору в гости.

— А ты уверен, что он варвар? — нахмурился Пордака, когда ректор описал ему внешность любовника Целестины. — Что-то я не припомню такого торговца.

— Вот я и говорю, — обрадовался Максим. — Очень подозрительный человек. Надо бы его проверить. Не мое дело, конечно, судить благородную Целестину, но, сам понимаешь, нотарий, я не могу оставаться безучастным к человеку, который приходит в мой дом.

— Так он к тебе приходит или к Целестине?

— Разумеется, к ней, — обиделся Максим. — Он и сейчас здесь.

— Вот наглец! — засмеялся Пордака. — Хотел бы я хоть краем глаза на него взглянуть.

— Краем глаза можно, — зарделся от смущения ректор. — Только я тебя умоляю, нотарий, не подведи меня. Я не хочу задевать чувства благородной Целестины.