Читать книгу - "Мария, княгиня Ростовская - Павел Комарницкий"

— Все идите… Завтра, всё завтра… — заговорил князь Георгий Всеволодович. — Завтра… Да идите же!

— Скорбим с тобой, брате, — как можно мягче произнёс князь Ярослав. — Однако на завтрашнее утро поход был назначен. Решать надобно сейчас.

— Поход… — князь Георгий будто глотал кашу. — Поход… Идите, други, не в силах я… Завтра, всё завтра…

Зашевелились бояре и князья, бормоча слова сочувствия. Громко зарыдал молодой суздалец, оставивший во Владимире всех родных. Понадеялись на крепость стен и силу князя Георгия… Что теперь?

— Василько, Ярослав, останьтесь вы, — по-прежнему не открывая глаз, проговорил князь Георгий. — И ты, Олекса Петрович, останься. Прав ты, брате — кое-что прямо сейчас решить надобно.

Что значит всё-таки великий князь, думал Василько. Ведь только что получил известие о гибели всей семьи. Сыновья, невестки со внуками и сама княгиня Агафья… Другой бы пластом лежал, рыдал в три ручья, а он вот справился. И даже голос почти не дрожит…

— Вот так, брате. Придётся выю свою склонить, не до гордыни нынче. Надеюсь я на тебя крепко. Сперва в Полоцк, а далее в Литву езжай. Проси войска, сколько дадут, и тысячей копий не брезгуй.

— Да не маленький я, зачем такие подробности? — поморщился князь Ярослав.

— Ладно, ладно… Попросят злато-серебро за услуги ратные, обещай сколько возможно. Далее… Ну, с Новгородом я сам перетолковать должен. Хотя бы не лично, в посланиях связаться. Но надежды мало, прямо скажем. Не в ладу с нами господа новогородцы, обиды затаили… Теперь ты, Олекса Петрович. Поедешь к Михаилу в Чернигов, не то Киев, или где он сейчас обретается. Возьмёшь голубей дюжину самолучших, дабы связь была бесперебойной. Скажешь Ропше — я велел.

— Хорошо, княже.

— Так и скажи ему, Михаилу — согласен на твои условия.

Олекса Петрович, боярин из Галича-Мерьского, кивнул. Дело предстояло важное.

— А ежели скажет он, изменились теперь те условия?

Князь Георгий смотрел в стол.

— Тогда обещай ему, что запросит.

Боярин снова кивнул.

— А много запросит чересчур?

Георгий Всеволодович помрачнел ещё больше.

— Не запросит, чай. Хитрый лис, знает — выполняют токмо те договоры, кои выгоду обоим сторонам несут. Пусть одному меньше, другому больше.

Вскинул голову.

— Да пустое всё. Где договоры, а где мы сейчас. Значит, так передай тогда — согласен на ВСЕ твои условия.

— … Напрасно ты так думаешь, мой Бату. Да, одной опасности мы избежали. Но это не значит, что можно расслабиться на мягких подушках. Поверь, я знаю эти дела — судьба часто наносит герою удар в спину, когда он уже ощущает во рту вкус победы.

— Хорошо, мой мудрый Сыбудай. Мы не будем расслабляться. Но воины мои ропщут, добыча далеко не так велика, как им мечталось, потери же многочисленны. Почти четверть выступивших в поход уже покинули этот мир.

Лицо старого монгола было непроницаемо.

— А кто говорит, что надо отказываться от добычи? Наоборот. Теперь следует разослать твои тумены во все стороны. Стены других здешних городов не столь крепки, как у Владимира, и падут гораздо легче. Рисунок где?

Бату-хан кивнул, и тотчас советник Пайдар расстелил на столике-дастархане большой шёлковый свиток, пёстро расписанный — карту Руси, изделие китайских учёных, которых Бату-хан мудро захватил с собой. Карта была составлена тщательно, перед самым походом, сколько одних купцов пришлось опросить для этого, не перечесть…

— Пусть Джебе двинет свои непобедимые тумены на этот город Перислаб, и дальше на запад. Тангкут, Кадан, Бури и Пайдар пусть пройдут на восток и северо-восток, к вот этим городам, — старый монгол растопыренной пятернёй указал на синие пятна с подписями, означавшие Галич-Мерьский и Нижний Новгород. А вот эти города, — старик указал на Ростов и Ярославль, — пусть возьмёт храбрый Бурундай. Так будет справедливо и полезно для дела. Никто не уйдёт обиженным, и добычи хватит на всех.

— Вот как? — Бату-хан отпил из чаши. — А как же коназ Горги? Ты что-то говорил про осторожность…

— Да, мой Бату. Именно поэтому ты дашь Бурундаю под начало пять туменов.

Брови молодого монгола поползли вверх.

— Не удивляйся, мой дорогой Бату. Пусть я буду всю оставшуюся жизнь ходить без халата, в бараньей безрукавке на голое тело, если коназ Горги не сидит в тамошних лесах.

Бату-хан помолчал, размышляя.

— Но если это так, Бурундай здорово рискует. У коназа Горги должна уже собраться немалая сила.

Сыбудай не глядя протянул руку вбок и принял от раба-слуги пиалу с чаем.

— Пять туменов славных монгольских всадников не так-то просто разгромить, мой Бату. И на этот случай у тебя есть твой старый Сыбудай. Ну и, разумеется, всё остальное войско должно быть у тебя под рукой.

— Ну, брате, прощай.

Князь Ярослав сидел на буланом коньке, закутанный в тёмный дорожный плащ, скрывавший кольчугу. Три десятка всадников личной охраны, удерживая в поводу запасных коней, почтительно ожидали.

Два брата стояли напротив друг друга и смотрели. У князя Георгия щемило сердце. Увидятся ли они ещё раз?

— Может, возьмёшь всё же сотню охранную? — спросил он нарочито ворчливо, стараясь скрыть волнение. — Мало ли татей по лесам сейчас шмыгает…

— От татей и этими силами отобьёмся, — чуть улыбнулся Ярослав. — А вот от татар и тысячи мало будет. Нет, брате. Малым отрядом ещё пройдём мы, сотней же никак. Где корму взять? Зима…

Снова помолчали.

— Ладно, поеду, — князь Ярослав потоптался, преодолевая вдруг возникшее желание разлаписто обнять брата. Давно, ох, давно так-то не делал он…

— Держись!

Князь Ярослав вскочил на коня, и не оглядываясь, поехал прочь. Витязи охраны тоже разом тронулись вослед, едва князь проехал мимо. Георгию Всеволодовичу вдруг страшно захотелось крикнуть брату вдогонку: «Ярко!»… Как в детстве крикнуть, звонко, чтобы обернулся брат. Но не крикнул, сдержался. А в распахнутые настежь ворота уже вытягивалась змеёй невеликая дружина, по два всадника в ряд, и князя Ярослава было уже не видать.

— …Ничего, княже. Никаких вестей. Как вымерли все…

— Типун тебе на язык! Ступай! — рявкнул князь Михаил.

Осаженный грозным окриком почтарь выкатился вон задом, кладя поклоны. Князь с хрустом ломал пальцы.

— Что пишет князь Даниил? — боярин Фёдор сидел на лавке, разглядывая свеженаписанный свиток на жёлтом пергаменте.

— Всё то же. Мол, собираю рать в Галиче и Перемышле, но возникли трудности, опять же с деньгами туго… Отговорки, короче. Хитёр, ох, как змей хитёр князь Даниил…

— Хитрость и ум не одно и то же, Михаил Всеволодович. Как бы сам себя не перехитрил князь Даниил. А полочане что отписали?