Читать книгу - "Вознесение в Шамбалу. Своими глазами - Всеволод Владимирович Овчинников"

Вскоре после свержения монархии неподалеку от Шенбруннского дворца на одной из венских улиц жил еще один Иосиф. Мемориальная доска с барельефом И. В. Сталина напоминает о том, что этот российский революционер изучал здесь опыт австрийской социал-демократии.

Для меня, признаться, было новостью узнать об этом, так же как и о том, что почти одновременно в Венской академии художеств учился живописи и был уволен за недостаток способностей Адольф Гитлер, навсегда возненавидевший с тех пор австрийскую столицу и особенно австрийскую интеллигенцию.

Здесь, на берегах Дуная, в начале нашего века прозвучала фраза, ставшая крылатой: «Вена — это город, где было изобретено настоящее». Для таких слов действительно были основания. Ибо все, что тогда было принято называть модерном в области архитектуры и градостроительства, в области музыки и живописи, действительно начиналось в Вене. Венцем был Зигмунд Фрейд, венцем был и Густав Климт, с именем которого связано модернистское направление в живописи. Надо сказать, что Австрия умело использует свое архитектурное, а также свое музыкальное наследие для того, чтобы сделать Вену популярным центром международного общения. Мне дважды довелось быть участником журналистских дискуссий, которые проходили в знаменитом Редутном зале дворца Хофбург. Когда-то Редутный зал служил дворцовым театром. При Марии-Терезии его перестроили в помещение для балов и других придворных увеселений. В головной части зала сохранилось возвышение с дверными проемами, справа и слева от которых полукругами спускаются две мраморные лестницы. Через центральную дверь появлялись августейшие особы.

Как было в свое время модно в Париже, Вене и других европейских столицах, стены и потолок отделаны под слоновую кость с золотым орнаментом. В Редутном зале нет окон. Их имитируют четырнадцать зеркал в золоченых рамах. Семь великолепных люстр свисают с потолка. Стены украшены двумя старинными гобеленами. Во времена Венского конгресса в Редутном зале устраивались балы. Бетховен дал концерт в честь собравшихся тут королевских особ, на котором была исполнена кантата «Момент славы».

Мне довелось впервые побывать в Редутном зале в связи с генеральной ассамблеей Международного института прессы. Этот институт можно назвать как бы антиподом Международной организации журналистов. Он объединяет тех, кто владеет или руководит средствами массовой информации. Около шестисот редакторов, директоров, издателей из шестидесяти стран ежегодно проводят такие встречи в какой-нибудь из мировых столиц. Причем все ставится на широкую ногу. Достаточно сказать, что венскую ассамблею института открыл президент Австрии, а закрыл ее федеральный канцлер.

Я был приглашен выступить в качестве гостя-докладчика на тему «Восток глазами Запада и Запад глазами Востока». Для аналогичных выступлений по другим вопросам были приглашены министр информации Израиля и архиепископ из Южной Африки. Что и говорить, достойная компания! Церемония открытия сессии началась с того, что струнный квартет исполнил «Музыкальный момент» Шуберта. А закончилась она исполнением серенады Гайдна. Классическая музыка звучала и во дворце Паллавичини, где все мы, участники ассамблеи, отобедали с главой австрийского правительства. Причем столы были сервированы в дворцовых залах, украшенных венецианскими зеркалами и огромными люстрами в стиле Марии-Терезии.

А когда наши дискуссии закончились, бургомистр Вены устроил в честь их участников банкет в городской ратуше. Фактически это был даже не банкет, а бал. В величественном зале с готическими сводами, с которых свисали знамена ремесленных гильдий, играл струнный оркестр. Танцевать вальсы Штрауса в таком месте и под такой аккомпанемент — примечательный факт в биографии! Хотя пройти, вальсируя, полный круг по залу могли очень немногие.

Членство в Международном институте прессы стоит больших денег, и неудивительно, что около 40 процентов участников сессии были американцами. Причем большинство из них представляли провинциальные средства массовой информации. Судя по всему, для владельцев и руководителей местных газет и телекомпаний это был удобный шанс за фирменный счет (а для жен — с большой скидкой) ежегодно совершать путешествия в различные столицы мира. Никто из этих американцев, с которыми мне довелось беседовать, не имел представления о том, кем был Меттерних, не слышали имени Климта. Зато когда оркестр начал исполнять мелодии Синатры и других кумиров 50-х годов, заокеанские коллеги (в основном люди моего возраста), а особенно их жены, показали, на что они способны. Танцы в ратуше продолжались почти до полуночи. Однако, когда бал, по традиции, завершился штраусовской полькой, мне как представителю Москвы удалось посрамить наших заокеанских оппонентов в паре с молодой австрийкой из секретариата конференции.

Если ехать в Пратер — зеленый парковый район, прилегающий к дунайскому берегу, можно увидеть дом, где был написан вальс «Голубой Дунай». В Штадт-парке Вены круглый год, кроме зимних месяцев, струнный оркестр играет вальсы Штраусов. Не одного, а именно многих, потому что Штраусы — это целая династия композиторов, сочинявших вальсы и польки, которыми славится веселая Вена. На подстриженных лужайках цветут розовые, белые, лиловые цветы азалий. Величаво расхаживают павлины. В легких креслах, расставленных перед ротондой, усаживаются слушатели. Туристов среди них не так уж много. Большинство, судя по всему, венцы.

Они слушают музыку рядом с памятником: бронзовый композитор со скрипкой как бы вращает хоровод женских фигур, высеченных на кольце из белого мрамора. На памятнике нет никаких дат, только надпись: «Иоганн Штраус». И это как бы подчеркивает, что вальс «Сказки Венского леса», звучащий над парком в солнечный предзакатный час, обеспечил себе бессмертие.

Чехия

Прыжок оленя

Семь часов утра. Над рекой Тепла поднимается пар. Крыши блестят от холодной росы. Солнце еще не поднялось из-за зеленых гор, на которых несколькими слоями лежит туман. Дали кажутся пепельно-серыми.

Я стою на балконе третьего этажа старинного отеля «Бристоль» и гляжу на узкую, петляющую по косогору улицу. Она спускается к подножию холма, к парным башням католического собора Святой Магдалины. Несмотря на ранний час, улица полна людей. Это курортники торопливо шагают к источникам. Сверху они выглядят как человеческие фигуры на картинах Питера Брейгеля. Через дорогу от «Бристоля» красуется церковь Святого Луки. Это евангелистский храм, построенный в стиле поздней готики. Цокольный этаж из больших серых камней. Красиво выложенные кирпичные стены со стрельчатыми окнами. Блестящая, как чешуя, графитовая крыша. И шпиль, поднимающийся над горной цепью. Горы обступают меня полукругом. Среди них в долине, где протекает река Тепла, и находится знаменитый курорт Карловы Вары.

Мы летели от Москвы до Праги около двух с половиной часов и примерно столько же ехали автомашиной от Праги до Карловых Вар. Чем дальше на запад, тем более волнистым