Читать книгу - "Тайная история Леонардо да Винчи - Джек Данн"

— И он не разгневался на тебя?

— Такова божественная сила любви, Леонардо, — скромно сказала Симонетта.

Глядя на ее оживленное лицо, Леонардо не мог поверить, что она на пороге смерти. Напротив, он начал втайне надеяться, что она выживет.

— Но ты сказала, что вы с Лоренцо обещали никогда не лгать друг другу.

— Это и не была ложь.

Леонардо невольно отшатнулся. Симонетта коснулась его руки.

— Но это не значит, что я не люблю тебя, Леонардо. Я сказала о нас с тобой и Джиневре.

— Зачем? — потрясенно и зло спросил Леонардо.

— Не надо, Леонардо, не смотри на меня так. Я сделала это, чтобы помочь ей уйти от тебя: Николини расставил ловушку, из которой невозможно было выбраться. Я сделала это из чистой любви, Леонардо. Иначе вы оба не выпутались бы. Я…

Тут вдруг лицо Симонетты стало пустым.

— Симонетта! — испуганно позвал Леонардо.

— Да, Леонардо, прости. Мысли ускользают, мне трудно удерживать их…

— Ты должна поправиться. Я не вынесу этой потери.

Симонетта грустно посмотрела на него.

— Это потери Джиневры ты не мог вынести, славный мой Леонардо. Я, как ты сам сказал, всего лишь твоя сестра.

— Я люблю тебя!

— Но не так, как я.

— Тогда почему ты отказывалась видеть меня, когда для Сандро твой дом был открыт?

— Если бы я увидела тебя, то, возможно, захотела бы жить.

— Сейчас я здесь, мадонна.

Она улыбнулась:

— Я уже видела эмпиреи и Первичный Движитель. Правда, Леонардо. Я взглянула на лепестки небесной розы. Я видела реку света и святых в небесах. И даже сейчас я вижу небесные престолы и ангелов. Даже люби ты меня, как любишь Джиневру, ты не удержал бы меня здесь. — Симонетта погладила его по лицу, потом провела пальцами по курчавым волосам. — Если ты заглянешь в мои глаза, возможно, тоже узришь ангелов. Вот, видишь?

Чтобы доставить ей удовольствие, Леонардо кивнул.

Она отвернулась и закашлялась, но, когда Леонардо хотел поддержать ее, оттолкнула его. Потом кашель унялся, и она отерла рот. Ее рука и подбородок были в кровавых пятнах.

— Я не хочу, чтобы ты осквернял себя, — сказала она, — но когда я — уже скоро — освобожусь от мира, не вознесешь ли ты меня на небеса Венеры, чистый ангел?

— Симонетта! — тревожно воскликнул Леонардо.

— Ах, я ошиблась. — Симонетта коснулась его лица. — Ты не ангел. — Она смотрела на него так, словно он был ее натурщиком. — Ты Леонардо… и тебе пора уходить.

Леонардо было прижался к ней, но она покачала головой.

— Быть может, ты все-таки ангел, — сказала она. — Ты обещаешь сделать, как я прошу?

— Да, мадонна, — прошептал Леонардо.

Симонетту несли в храм Оньиссанти на открытых носилках. Она была в белом платье с длинными рукавами; волосы, заплетенные в косы, не украшало ничего, кроме лент. Лицо ее было напудрено и бело, как слоновая кость. Она лежала на ложе из цветов, они окружали ее, как тень небес. Цветы наполняли и сам воздух. Плачущие, скорбящие люди высовывались из окон и бросали на проходящую внизу процессию пригоршни цветочных лепестков.

Симонетта была святой, и ее несли стражи Лоренцо из самых видных семей Флоренции. Красивые юноши были в предписанных трауром цветах: темно-красном, мглисто-зеленом, коричневом. Процессия медленно двигалась по тихим, хотя и переполненным улицам: Флоренция оплакивала свою королеву красоты. Горожане рыдали в голос и раздирали на себе одежды, словно умерла их родная сестра или дочь.

Леонардо и Никколо шли рядом с Сандро, за верным другом Лоренцо Джентиле Бекки, епископом Ареццо.

Сам же Лоренцо ждал в темноте храма — в отличие от его жены Кларисы. В груботканой темной рубахе с поясом он стоял подле алтаря, глядя на неф и часовню сквозь коринфские колонны и полукруглые арки из серо-голубого камня. Следы экземы проступили на его лице, но он не попытался скрыть их.

Леонардо следил за службой, однако ощущал себя далеко от всех этих голосов, молитв, всхлипов и шепота. В нем ревела его собственная буря, отзвук его личной скорби. Но слез не было. Он был так же холоден и мертв, как голубые камни церкви. Как Симонетта, он нашел свой путь к избавлению.

Она ушла к чистому вечному свету, к Основе Основ.

Он бродил по мрачной стране смерти, где любовь, мука, скорбь были лишь наблюдаемыми явлениями, идеями столь же далекими и холодными, как чистые образы Платона.

Чистилище.

И, глядя на Симонетту, чья плоть преобразилась в мрамор, он молился за нее — и за себя. Он молился, чтобы она действительно вознеслась. Чтобы ее видения ангелов и высших созданий оказались правдой. Чтобы она чудесным образом стала для него Беатриче и вывела его из смертной тьмы его собственной души.

Ибо душа его терзалась терзаниями Симонетты и Джиневры, но не его собственными.

Сандро и Никколо с двух сторон держали его за руки. Потому что — невозможная вещь — он плакал. Грудь его ходила ходуном, дыхание пресекалось. Он чувствовал, как солоны слезы.

А потом служба кончилась, и рядом с ними оказался Лоренцо. Он обнял Сандро и наконец-то взглянул на Леонардо.

— Она была тебе хорошим другом, художник, — сказал Лоренцо, и губы его искривила слабая, но жестокая ироническая усмешка. — А я — человек слова. Я сдержу слово, данное нашей мадонне, хотя сейчас мне противно видеть твое лицо.

Леонардо мог лишь кивнуть: не время было наводить между ними мосты.

Лоренцо ушел, забрав с собой толпу придворных, друзей и родни. Их место заняли другие почитатели Симонетты. Процессия скорбящих будет течь всю ночь, как воды Арно, оставляя на мраморном полу крошево из бумажек, еды и раздавленных цветов.

Не замечая давки вокруг, Леонардо смотрел на Симонетту.

Флорентийская греза любви.

Ныне хладная плоть флорентийского камня.

— Симонетта показывала тебе своих ангелов? — спросил Леонардо у Сандро.

— Да, — сказал тот.

— И ты их видел?

— Идем, Леонардо. Нам пора уходить.

— Ты видел их? — настаивал Леонардо.

— Да, — сказал Сандро. — А ты?

Леонардо покачал головой, а потом наконец позволил Сандро и Никколо вывести себя из церкви.