Читать книгу - "Королева легионов Афины - Филип Гриффин"

Предвидя бессмысленные потери с обеих сторон, Пинноса соскочила с Артемиды и схватила старуху из захваченного в плен окружения вождя. Старуха вопила от боли, когда Пинноса подволокла ее к заднику брошенной телеги, стоявшей между противниками. Вынудив старуху раскрыть правую ладонь, Пинноса выхватила меч и, прижав руку пленницы к телеге, отрубила ей мизинец.

— А-ай! — взвизгнула та.

— Скажи ему, что его армия обезоружена, а семья взята в плен Первой Когортой Первого Легиона Афины, — велела Урсула Рустику. — А потом скажи, что я буду считать до трех. Если он со своими людьми не сложит оружие, то на счет «три» я прикажу своему человеку перерезать старухе горло.

Незадолго до этого Рустик объяснил, что самый простой и бескровный способ заставить франков сдаться — взять в плен женщину из семьи вождя и использовать ее в качестве заложницы. Рустик оказался очень полезным советником во время этого похода, к тому же мог легко изъясняться на языке франков.

— Одна из моих многочисленных тетушек была из франков, — сказал он как-то Урсуле еще в Кельне. С явной тоской в глазах он приложился к своему бокалу и добавил: — Я ее очень любил, а она меня многому научила.

Рустик отдал Урсуле честь по всей форме и выехал из римских рядов, чтобы громко перевести ее слова для франков. Их всадники с трудом сдерживали своих лошадей, чтобы не выбиться из группы. Многие из них продолжали выкрикивать боевые кличи.

Вождь франков — старик, одетый в кожу и кольчугу, с поясом, на котором висели метательные орудия, — поднял руку, призывая своих людей замолчать. Затем он тронул поводья и медленно поехал к Пинносе. Когда до нее оставалось всего двадцать локтей, он остановился и уставился на нее долгим, жестким пронизывающим взглядом.

Пинноса, с мечом наготове, отвечала ему с тем же вызовом в глазах.

Наконец вождь взглянул на старуху, упавшую на колени от боли. Потом прокричал свой ответ. Рустику тоже пришлось криком передавать его слова.

— Он сказал, что слышал о британских женщинах, которые дерутся как мужчины. А теперь он видит, что они — горстка хлипких бродяжек, заслуживающих лишь того, чтобы их зарыли в землю, как зверей, которыми они на самом деле и являются!

— Начинай считать! — потребовала Пинноса, не отрывая взгляда от своего противника.

— Раз! — крикнула Урсула, не дав Рустику закончить перевод.

Вождь потянулся к одному из своих топоров.

Пинноса схватила старуху за волосы и отдернула голову так, чтобы открылась беззащитная шея.

Рука вождя тронула рукоять топора, но не вытащила его из-за пояса.

— Считай дальше! — крикнула Пинноса, не оглядываясь.

— Два! — крикнула Урсула. Пинноса занесла меч.

— Рустик, скажи ему еще раз, чтобы велел своим людям бросить оружие! — приказала она.

Рустик повторил ультиматум. Вождь франков не шелохнулся.

— А теперь скажи, что следующими после нее будут его дети, — рявкнула Пинноса.

Рустик замялся.

— Скажи ему это! Скажи, что он сейчас потеряет свое прошлое вместе со своим будущим.

Рустик спешно перевел приказ, и его голос почти сорвался на визг от осознания важности и ужаса происходящего. Вождь холодным взглядом окинул ряды солдат римской армии и увидел членов своей семьи в плотном окружении. Затем он повернул голову и посмотрел на своих пеших воинов, державших руки за головами. Их охраняли римские всадники. Обернувшись, он еще раз оглядел своих всадников с поднятыми топорами, готовых к нападению.

— Считай! — снова крикнула Пинноса.

— Три! — крикнула Урсула изо всех сил. Пинноса приставила лезвие меча к горлу старухи. Вождь коротко отдал приказ. Обменявшись взглядами, его люди стали бросать топоры.

— Мечи тоже… и остальное, нательное оружие! — крикнула Урсула.

Рустик торопливо перевел приказ.

Нехотя, один за другим, франки подчинились.