Читать книгу - "Восемь Драконов и Серебряная Змея - Евгений Чепурный"

улыбался, поневоле захваченный этим бойким фонтаном жизнерадостности. — Какими ты представляла их?

— Никакими, — немедленно насупилась Чжун Лин. — Никогда не хотела братьев, ни младших, ни, тем более, старших.

— Я прослышал о странной истории, приключившейся с тобой и братцем Юем, — продолжал юноша, не остановленный ее показным недовольством. — Прости, что вмешиваюсь не в свое дело, но я не могу остаться в стороне, видя эту прискорбную ссору в семье моей жены. Нет ничего необычного в том, что твое сердце потянулось к родной крови, едва лишь ты и Дуань Юй встретились. Неудивительно также, что, не зная о вашем родстве, ты приняла это влечение за влюбленность. Странно одно — почему, узнав, что вы уже связаны прочнее, чем многие пары, ты сердишься на брата, и избегаешь его? Разве он чем-то провинился перед тобой? — он на мгновение замолчал, и удовлетворённо отметил глубокую задумчивость, сменившую недовольство на лице Чжун Лин.

— Я молод, и мало что повидал в жизни, — не спеша продолжил он. — Как сказал мне один мудрый даос, — он невольно улыбнулся, припомнив велеречивого Фан Цзумина, — даже обладая тайными знаниями и опытом многих прожитых лет, трудно прозревать в душах людей, и предсказывать их поступки. Я могу быть неправ насчёт вас с Дуань Юем. Но подумай вот о чем, сестрица: стоит ли держать обиду на брата, и избегать его, из-за случая, в котором он не виноват? Одно лишь небо ведает нашим появлением в подлунном мире. К тому же, как я знаю, он вел себя с тобой вполне прилично, и сделал тебе много добра.

— Я вовсе не зла на брата, — неловко возразила Чжун Лин. — Просто… я не хотела доставлять ему неудобство, вот, — она бросила на Дуань Юя смущённый взгляд.

— Раз ты не зла на него, ничто не помешает нам всем вместе осмотреть город, — заключил Шэчи, довольный пусть и частичным, но успехом своих усилий по примирению семьи. — Государь приказал тебе и твоему брату показать нам с Ваньцин все интересное.

— Замечательно, брат Шэчи, — стеснение недолго продержалось на подвижном лице Чжун Лин, сметенное искренней радостью. — Я тоже мало что видела в Да Ли — папа беспокоится обо мне после того случая с похищением, и редко разрешает гулять. Но в вашей с сестрой Вань компании мне нечего бояться! Пойдёмте, я уже собралась, — она прикрыла дверь в комнату, и с ожидающим видом повернулась к молодым людям.

— Лучше будет взять лошадей — до города около получаса ходьбы, а время идёт к вечеру, — произнес Дуань Юй, заметно обрадованный воодушевлением младшей сестры. — Я вас проведу.

Пройдя на конюшню, молодые люди сели на лошадей: Шэчи и Ваньцин — на своих, а Дуань Юй с младшей сестрой — на подведенных придворными конюхами, — и выехали из дворца неспешным шагом.

— Твой конь очень красив, брат Шэчи, — восхищённо промолвила Чжун Лин. — Он — словно облако, принявшее форму лошади.

— Его зовут Зимний Ветер, сестрица, — добродушно ответил юноша. — Я бы предложил тебе прокатиться, но он — жеребец, и может сбросить или укусить незнакомого наездника. Если ты хочешь проехаться на лошади великолепных статей, кобыла моей жены ничуть ему не уступит. Ты ведь не откажешься поменяться лошадьми с сестрой, Ваньцин?

— Не откажусь, — кивнула та. — Черная Роза очень спокойная, и даже неопытного всадника не сбросит. Меняемся, сестрица?

— Спасибо, сестра Вань, не стоит, — состроила грустную мину Чжун Лин. — Мне просто очень нравятся белые лошади. Есть в них что-то… — она неопределенно повертела пальцами в воздухе, мечтательно глядя на Зимнего Ветра, — что-то неземное.

— Гунсунь Лун однажды сказал, что белая лошадь не является лошадью, — глубокомысленно заметил Инь Шэчи.

— И что же она тогда такое? — озадаченно спросила его жена.

— Этого-то он как раз и не сказал, — засмеялся юноша.

— Верно, этот Гунсунь был всего-навсего глуп, — рассудила Му Ваньцин. — Если уж говоришь, что белая лошадь — не лошадь, будь добр объяснить, что она есть: безрогий цилинь, небесный дух, отпрыск драконьего царя Ао Гуана, или ещё что.

— Тот древний мыслитель говорил не о лошадях, сестрица Вань, — с улыбкой вмешался Дуань Юй, — а, скорее, о том, что часть не может достоверно отображать целое — как белые лошади похожи на других лошадей, но вместе с тем, разительно отличаются от лошадей черных, жёлтых, и прочих.

— А я согласна с сестрой Вань — что бы этот мудрец ни хотел сказать, он выбрал для этого на редкость глупые слова, — чуть нахмурясь, возразила Чжун Лин. — И если уж ты отнимаешь у некоей твари родство с ей подобными, будь добр дать ей хоть что-нибудь взамен, а не оставлять совсем одну.

— Слова Гунсунь Луна и впрямь звучат, словно бессмысленная нелепица, — задумчиво проговорил Инь Шэчи. — Все мыслители вынуждены мириться с подобным — пытаясь заглянуть за грань обыденного в своих умственных упражнениях, чтобы отыскать там нечто новое и необычайное, они часто кажутся безумцами, — отрешённо проведя взглядом по верхушкам деревьев дворцового сада, он добавил:

— Но это не всегда верно. Иные школяры попросту несут заумную чушь, чтобы казаться мудрее, — Дуань Юй с печальным видом покивал, соглашаясь, девушки же весело заулыбались.

Так, за дружеской беседой, они преодолели путь до предместий города, и вскоре ехали по его улицам — широким и просторным, мощеным широкими досками и тесаным камнем. Дуань Юй, то и дело привставая в седле, увлеченно и многословно описывал ту или иную достопримечательность, которых в Да Ли было предостаточно. Из-за каменных и деревянных стен выглядывали роскошные особняки местных вельмож; статуи былых правителей, а также прославленных воинов и чиновников, украшали собой площади; и, разумеется, возвышались над прочими зданиями разнообразные кумирни и храмы.

— Вижу, в Да Ли весьма почитают будд и бодхисаттв, — пробормотал Инь Шэчи, с интересом разглядывая многоярусную пагоду храма Гуаньинь. Он натянул поводья, останавливая коня, и задирая голову к небесам, чтобы разглядеть верхние этажи высокого здания; его спутники также остановились.

— Буддизм процветает в нашем царстве, — подтвердил Дуань Юй. — Еще в давние времена, святой наставник Ли Сянь Майшунь принес из Индии учение божественного Сакьямуни, и распространил его в царстве Наньчжао. Да Ли унаследовало и часть