Читать книгу - "Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини"

Глава 9

Глупец никогда не сомневается в своих суждениях и не подвергает проверке добытые им сведения. Ухватившись за первый вариант решения задачи, он спешит действовать на его основе. Именно поэтому он и остается глупцом. Но истинно проницательный человек движется медленнее и осторожнее, пробуя почву под ногами перед каждым шагом, не доверяя своим выводам до тех пор, пока не исчерпает все источники, дополнительно подтверждающие их. Даже быстро придя к заключению, он постарается действовать, не торопясь, если только от него не потребуется безотлагательных действий.

Таков был Панталеоне. Он добавлял звено к звену, пока в его руках не оказалась цепь достаточно очевидных свидетельств, которая позволила ему сделать следующие выводы: во-первых, Маттео Орсини укрывается в Пьевано, и, во-вторых, его поместили в лепрозории, хотя на сей счет у Панталеоне оставались некоторые сомнения.

Опрометчивый человек собрал бы своих людей и немедленно обыскал это сооружение. Но Панталеоне не был опрометчив. Сначала он прикинул, чего будет стоить ошибка. Он допускал вероятность, что его добычи может и не оказаться в лепрозории. И в этом случае он оказался бы на месте игрока, который, сделав паузу на один бросок, увидел, что кости упали единицами вверх. Ему бы не хотелось очутиться в подобном положении, следствием которого явилось бы позорное изгнание и возвращение к своему господину с полным фиаско.

Поэтому Панталеоне выжидал, проводя время в праздности и пользуясь гостеприимностью синьора Альмерико. По утрам кондотьер прогуливался в садах с монной Фульвией, в полдень он либо позволял Рафаэлю обучать его игре в шахматы, либо сам показывал этому золотоволосому мальчику, как пользоваться шпагой вместе с кинжалом и какими приемами легче всего умертвить противника, а по вечерам беседовал с хозяином, то есть слушал ученые рассуждения синьора Альмерико о жизни, почерпнутые в основном из Сенеки или Эпиктета[713].

Панталеоне, надо признаться, был несколько озадачен этими рассуждениями, быстро утомлявшими его. Человек его склада не мог найти ни малейшего смысла в аскетической философии стоика. Однако ему было любопытно, какое влияние эти учения оказали на хозяина замка и как тот, следуя указанным стоиками путем, пытался достичь уравновешенности духа. И хотя Панталеоне понимал смысл жизни совершенно иначе, он воздерживался от споров и изображал согласие, зная, что согласие с человеком — кратчайший путь к тому, чтобы завоевать его расположение.

Однако все его труды принесли слишком малое вознаграждение, и он не приобрел того доверия, на которое надеялся. Имя Маттео Орсини никогда не упоминалось в его присутствии, и когда однажды Панталеоне сам упомянул о нем, в пылких выражениях восхваляя его и сожалея по поводу его предполагаемой смерти, все сдержанно промолчали, давая понять, что не намерены посвящать его в свои секреты.

Так прошла неделя, в течение которой его миссия нисколько не продвинулась. Он начал испытывать беспокойство, чувствуя, что, если подобное бездействие продлится и дальше, он может сам допустить оплошность. И вот однажды ночью, направляясь в свою комнату в сопровождении Рафаэля, который стал его личным слугой и сейчас нес фонарь, он случайно сделал маленькое открытие.

Окна его комнаты выходили на широкий двор цитадели, и ничего другого из них увидеть было нельзя. Но по пути к ней проходили мимо окна галереи, выходящего на юго-запад, в сторону лепрозория. Безразлично взглянув в окно, он заметил пятнышко света, двигавшееся в темноте. Он остановился, разглядывая свет, яркую точку, а потом обратился к мальчику:

— Так поздно, а кто-то бродит в садах.

Рафаэль прижал лицо к стеклу, чтобы лучше всмотреться в темноту.

— Это, должно быть, Марио, — произнес он несколько секунд спустя. — Я видел его у двери, когда поднимался сюда.

— А какого черта он делает в саду в такой час? В это время года он вряд ли найдет улиток.

— В самом деле, — согласился озадаченный Рафаэль.

— A-а, ладно, — сказал Панталеоне, поняв, что тратит время, поскольку Рафаэлю нечего было выболтать ему. — Это не наше дело, — он зевнул. — Пошли, малыш, или я усну там, где стою.

На следующий день он приступил к выполнению своего хитроумного плана, который тщательно обдумал ночью.

У Панталеоне был крошечный, не больше вишни, золотой шарик с ароматическими веществами, который он носил на шее на тонкой золотой цепочке. В третьем часу ночи, когда завершался ужин и наступало время отправляться спать — именно в эту пору прошлой ночью в саду виднелся таинственный свет, — он с испуганными восклицаниями вскочил на ноги.

— Мой шарик! — завопил он. — Я потерял его!

Синьор Альмерико успокаивающе улыбнулся и процитировал из сочинения какого-то философа-стоика:

— «В этой жизни, мой друг, мы никогда ничего не теряем. Иногда мы лишь кое-что возвращаем себе». Вот самая подходящая точка зрения. К чему тогда беспокоиться о шарике, о безделушке, цена которой не более дуката?

— Стал бы я беспокоиться, если бы речь шла только об этом? — с горячностью воскликнул он. — Это был мой талисман, который вручила мне моя набожная матушка. Ради нее я храню его, как святыню. Я скорее расстанусь со всем, что имею, чем с ним.

Монна Фульвия, восхищаясь его сыновней любовью, сказала, что это меняет дело, и даже ее отец ничего более не добавил.

— Дайте мне подумать, дайте подумать, — сказал Панталеоне и принялся теребить пальцами свой выбритый подбородок, словно пытаясь что-то вспомнить. — Этим утром я гулял в саду, и он был со мной, когда я выходил туда. Да! — он ударил кулаком по раскрытой руке. — Это было в саду! Наверняка я потерял его в саду! — И, не спрашивая разрешения у хозяина, он повернулся к пажу: — Неси фонарь, Рафаэль.

— Не лучше ли подождать до утра? — удивился синьор Альмерико.

— Синьор, синьор, — в отчаянии взмолился Панталеоне, — я не успокоюсь, я не смогу спать, не будучи уверенным, найдется он или нет, и если надо, я буду искать всю ночь.

Они пробовали отговорить его, но, видя его искреннее отчаяние, уступили его настойчивости, и старый синьор не преминул посмеяться над суевериями, имеющими столь сильную власть над человеком.

Вооружившись фонарями, они вместе с Рафаэлем вышли в темный сад и направились прямо к первой террасе. Они обшарили каждый ее уголок, но все их усилия были напрасны.

— Пять дукатов, Рафаэль, если ты найдешь его, — сказал Панталеоне. — Давай лучше разделимся — таким образом ускорим поиски. Поднимись на следующую террасу и так же тщательно, шаг за шагом, осмотри ее. Пять дукатов, если найдешь шарик.

— Пять дукатов! — у Рафаэля перехватило дыхание. — Но вещица не стоит и полдуката!

— Однако