Читать книгу - "Джон Сильвер. Возвращение на остров Сокровищ - Эдвард Чупак"

— Мой дед был верен королю.

— Позор на его душу, но мы простим.

— Он говорил о короне при смерти, а сиделка услышала. Дед спрятал корону на острове и убил того, кто ее закопал. Он стал нищим среди богатства. Корона не принесла ему ни славы, ни состояния.

— Верно, это значилось на пергаменте у него в руке, прочтя который я понял, что сам оказался в нищете, поскольку так и не сумел отыскать сокровище.

— Это не все, Сильвер. За мной приходила не королевская стража, а люди премьер-министра. Это они убили мою семью и выгнали меня на улицу. Библия — вот все, что у меня осталось на память о доме.

— Кровь Бладов течет в твоих жилах, — сказал я ему, хлопнув по спине, как в старые времена.

— Еще не рассвело, как они напали. Отец отдал мне Библию, чтобы я разгадал ее тайны, но я уже знал, что будет наградой.

* * *

Придется мне ненадолго оставить весла — слишком долго я греб без передышки. Проклятая лихорадка. Едва хватит времени, чтобы закончить свое жизнеописание и просунуть под дверь для твоего мальчишки.

Поговори, поговори со мной, дружище. Спроси, как я держусь, и я отвечу: руку мне скрутило судорогой. Ладонь скрючилась, как клешня, свернулась, как канатная бухта. Сердце налилось тяжестью, точно бочонок. С нактоузом совсем скверно — иначе бы я не бился над этими писульками с тех пор, как ты запер меня здесь. И все же кто посмеет со мной тягаться? Не ты, и ни одна из смоляных курток, не говоря о салагах с королевского флота. Никакой карманник, назвавшийся капитаном, и не тот, кто рожден в достатке. Не тебе чета.

Я закончу эту повесть. Всем назло.

Впрочем, была и другая причина, по которой я решил вызвать Эдварда на разговор. Я попросил его признаться, что он оболгал Мэри. Эдвард ответил, что сказал правду. Его слова вонзились мне в спину, словно багор, и накрепко там застряли.

* * *

Лихорадка.

Этот багор у тебя в руках. Теперь поверни его. Мэри — дешевка, говоришь? Ложь.

Бен Ганн, не тебя ли я слышу? Это ты или не ты?

Я велел Бену стоять, где стоит. Мне пока рано встречаться с его капитаном.

А вон и Билли Бонс машет мне — зовет разделить выпивку. С ними Кровавый Билл, только он молчит. Злость, знаешь ли, покрепче жара будет. Поживу еще всем назло.

* * *

Отпусти меня, госпожа Лихорадка. Дай хоть немного пожить, чтобы расквитаться с тем, кто отправил меня сюда. Он все лжет. «Усни», говоришь ты? Хорошо, я усну. А ты покуда не приходи за мной. Я еще не дописал эту повесть. Не сделал то, что должен. А когда допишу, пошлю капитана на дно. Он еще боится меня, так пусть получит сполна.

Я засну, но клятва есть клятва. Он покойник.

Что ты говоришь, Лихорадка? Уснуть? Так я и сделаю.

Не забудь меня разбудить.

* * *

Голова у меня нынче утром как ватой набита. Или это не утро?

Трус капитан. Давно мог заколоть меня во сне. Я его звал, а он не ответил.

Снова Маллет. Один день до порта, говорит.

Воздух гудит от чаек. Я уже чую дым. Каминные трубы.

Вон там, в углу — мальчишка. Видишь? Старик накрыл его черным плащом от жары. Широким черным плащом.

Рядом со мной — кинжал. Вот моя рука, а вот клинок. Иди же, я жду.

— Капитан желает, чтобы вы поели, — сказал Маллет. — Чтобы могли стоять, когда на вас накинут петлю.

Я сказал ему, что слишком ослаб от лихорадки для того, чтобы есть.

— Лихорадка ни при чем, — ответил Маллет.

— Меня всего трясет. Что это еще, по-твоему?

— Голод, — сказал он.

— У меня есть все, о чем только можно мечтать.

— Ваши припасы давным-давно протухли, а других вы не берете, оттого и голодаете.

— Хорошая басня. Должно быть, капитан подбросил. — Я лег по ветру. — Если ты меня освободишь, я назову тебе точное положение острова — острова Сокровищ. Там — все мои богатства.

— Ага, — отозвался он и больше ничего не сказал, потому что ушел. Что бы значило это «ага»? То, что он решил меня освободить, или пошел докладывать тебе о моем желании отдать корону дураку?

Эдвард тоже решил поступить мне назло. Я подарил ему Соломона, а благодарности не получил ни на грош.

— Можешь накинуть ему на шею петлю, — сказал я. — Тебе пойдет роль палача. Тогда последним, что он услышит, будут твои слова. Позабавься же хорошенько. Скажи, что покажешь ему лучшие притоны и бордели Лондона. Жени на графине, а потом прихлопни. Чужая смерть творит чудеса. Запомни как следует его предсмертный лепет. Я знаю, что он скажет перед концом.

Эдвард подошел к Соломону и приставил острие шпаги к его груди. Команда столпилась вокруг — поглазеть на расправу.

— Боишься? — спросил его Эдвард.

— Да, — ответил Соломон.

— Заметь, — сказал я Эдварду, — он будет просить у тебя пощады. До последнего вздоха.

— Отпусти мальчика, — сказал Соломон.

Я стал его подначивать на последнее проклятие.

— Взгляни на меня. Взгляни на того, кого ненавидишь больше всех на свете. Я жду проклятия. Давай постарайся напоследок.

Соломон на меня даже не покосился. Он не сводил глаз с Эдварда и произнес только одно слово:

— Свободу.

После этого Соломон поднял взгляд к небу, а Эдвард занес шпагу.

— Стойте! Он ведь вам жизнь спас! — выкрикнул Джим. — Он вам жизнь спас!

— Здесь должников нет. Убей его! — выкрикнул я, чтобы убрать единственного, кто, кроме меня, мог угадать, где находится корона.

Эдвард растерянно огляделся, как в самый первый день на борту «Линды-Марии». Таким я тогда его запомнил. Затем он тверже взял шпагу и взмахнул его. Джим вскрикнул.

Лианы, которыми был связан Соломон, упали. Эдвард взмахнул снова и освободил Джима.

— Я тебя напугал, — сказал он Соломону. — Вини в этом Сильвера и никого другого. — Тут Эдвард обратился ко мне: — Они пойдут со мной. Я их забираю в обмен на бочки. — Он заявил это во всеуслышание. — И ты мне больше ничего не должен. Запомни это. На корабль, — приказал он команде.

— Ну и черт с тобой, — бросил я ему в спину. — Забирай. Забирай обоих. Этого я тебе тоже не прощу.

— И не надо. Теперь вели своим людям посторониться, — сказал он, точно мог мной командовать. Однако я приказал его отпустить, так как Флэнинг держал пистолет у моего виска.

Потом ты оттащил меня в сторону и шепнул прямо на ухо, что покажешь мне корону. Остальным было велено отойти назад. Мы прошли за деревья, где ты раскрыл Библию и разорвал ее пополам, как я просил в шутку. Под корешком переплета был свернут пергаментный лист.